– Слушается дело «Народ против Причара».
Прокурор долго зачитывал выписки из медкарт и отчёты о посмертном вскрытии, приводил статистику, показывал фото – настоящий калейдоскоп болезней и мутаций, вызванных вирусом Генезиса, которые всё чаще приводили к летальному исходу. Больше, чем это, шокировали только масштабы: к тому времени, когда побочный эффект проявился, им лечили всё подряд: онкологию, астму, экзему, бесплодие, ожирение, старость... И даже насморк – почему бы и нет, если «муравьи» в организме пациента готовы ринуться в бой по команде врача? Оставалось разбудить их и запрограммировать – и тут что-то пошло не так.
– Доктор Причар, – закончив описывать пандемию, охватившую большую часть мир, прокурор вдруг вспомнил про обвиняемого, – вы знали о побочном эффекте вируса, когда испытывали его на своих пациентах?
– Я? Что? Я же его даже не изобрёл, а просто украл у корпорации, – Причар часто заморгал, ослеплённый светом софитов – заседание транслировалось в прямом эфире.
– Отвечайте на вопрос, подсудимый, – потребовал судья.
– Сформулирую иначе: вы знали, что смерть Марты Новак, вашей первой пациентки, вызвал ваш вирус? Что он способен генерировать собственную, устойчивую к изменениям извне программу и вызывать произвольные мутации ДНК? И убивает всякую новую популяцию патогена, введённую в организм? Вы знали об этом, доктор Причар?
– Знал, не знал – какая теперь разница… её убил мой вирус, – пробормотал доктор. Он понимал, что защищаться бесполезно: исход этого балагана был предопределён ещё до того, как он переступил порог дворца правосудия. Толпа жаждала крови, корпорация искала козла отпущения – тогда-то они и вспомнили о Причаре.
С его стороны глупо было надеяться, что всё обернётся иначе. С той самой минуты, как он увидел, что сделали его «муравьи» с популяцией раковых клеток за одну ночь, все события, решения, замечания, брошенные невзначай, и даже мысли вели его к этому дню. Сначала система отобрала у него всё, а теперь прожевала и выплюнула, словно дефектную шестерёнку. В то самое мгновение, когда судья вынес приговор, одиозный доктор Причар превратился в рядового смертника, чья жизнь – череда бюрократических проволочек, и только.
После короткого перерыва осуждённого отвели в комнату без окон с кушеткой и ремнями: от маленького зрительного зала её отделяла прозрачная стена. Перевозить Причара в другое место не рискнули – толпа линчевала бы его при первой возможности. В присутствии свидетелей врач сделал смертельную инъекцию и спустя пять минут констатировал остановку сердца. Тело доктора положили в простой ящик, сколоченный из грубых досок, как мусор вынесли с чёрного хода и погрузили в неприметный фургон. Машина завелась со второй попытки и неторопливо направилась в крематорий.
Когда крышка гроба с грохотом упала на металлический пол, водитель даже не повернул головы.
– Не мог достать для старика что-нибудь помягче? – проворчал Причар, выбираясь из ящика. – Все кости болят…
– Что, например? Гроб из красного дерева с шёлковой обивкой? Думаешь, они бы ничего не заподозрили? – ухмыльнулся парень за рулём. На вид ему было лет восемнадцать, не больше. – Да и ты не такая развалина, как прикидываешься.
– Никакого уважения к старшим! – старик с наслаждением хрустнул суставами. – Эх, хорошо! Далеко ещё?
– Минут двадцать, – темноглазый и кудрявый, парень напомнил Причару его самого в молодости. – Деда, я одного не пойму: твои муравьи, они плохие или хорошие?
– Мои муравьи – это инструмент, а инструмент не бывает ни плохим, ни хорошим. Он подчиняется воле того, кто его использует, – задумчиво произнёс доктор, и вдруг на его лицо набежала тень: – Вопрос, чему подчиняется воля…
За пару кварталов от крематория они бросили фургон в подворотне. А спустя полчаса уже мчали на рыжем пикапе по шоссе в сторону границы. Причар не знал, чем всё закончится: остановится ли Генезис, продолжавший использовать вирус «по особым показаниям», доберутся ли до него федералы или кто там охотится за беглыми преступниками… интересно, чтобы арестовать мертвеца, они должны предъявить справку, что он воскрес?