А римляне, хотя числом несметны[24],К победе ищут тропочек окольных.Уйти от встреч старанья их заметны, —Моих бойцов они боятся вольных!О, если б козни их остались тщетны,Затеи извергов самодовольных!Нумансия, хоть силы бедной слабы,Не гибель, а спасенье обрела бы! Ей враг — увы! — не только угрожаетТаранами у стен ее вплотную, —Усердными руками продолжаетХитрец атаку на нее иную:Он роет ров, окоп сооружает,Вокруг по долам, горам, — не минуяЗемли ни пяди. К рати осажденнойЛишь по реке есть путь непрегражденный.
За крепостной стеной, в пределе тесном,Принуждены нумансианцы жаться.Им нет общенья с населеньем местным:Помочь несчастным братья не решатся…Но враг рассыпан по путям окрестным,В бою открытом с ним нельзя сражаться. —Их это так гнетет, что громким криком«Войну иль смерть!» — зовут в безумье диком…
Одна дорога в город их свободнойЕще осталась — доступ есть рекою.Река своей струею многоводной —Защита им, охрана их покою.И вот пока, Дуэро благородный,Ни башней, ни плотиной никакоюНе перерезан бег твой знаменитый, —Нумансианцам будь, молю, защитой!
О ты, Дуэро, чьи струи витыеБегут по лону моему без страха, —Пусть и в тебе заблещут золотыеПески, как в водах ласкового Тахо[25];Пусть нимфы, скромные и молодые,К тебе спешат, не воздымая праха,Меняя рощи тень и зелень лугаНа холод вод, — любя тебя как друга, — Свой слух склони внимательный к моленью,Исполни просьбу слезную мою ты —Не предавайся снам и умиленью,Спеши на помощь, не теряй минуты!Разлиться дай скорее наводненьюПо берегам, хотя они и круты!Коль моего ты не спасешь народа —Прощай навек Нумансии свобода!
О мать Испания, мой слух томилоТвое моленье, полное рыданий…Сынов твоих несчастие сломило, —А мне — увы! — тех не смягчить страданий!..День гибели Нумансии светилаНебесные пророчили зараней!Напрасно ты ко мне подъемлешь руки:Ей не уйти от неизбывной муки!
От Минуэсы, Тары и Оброна,Нагорных рек высокого разлива,Мое наполнилось водою лоноИ стало так, как никогда, бурливо.Но не боятся римляне уронаОт бед стихийных, видишь: терпеливоОни в меня кидают сваи скопом[29],Мой бег деля невиданным окопом. Хоть приговор судьбы неколебимыйПривел к отчаянью, к беде предельнойНумансианцев, мой народ любимый,И им явил тщету борьбы бесцельной, —Но в них горит огонь неистребимый.Не может мрак, забвенья мрак смертельный,Бороться с солнцем их деяний славных,Которым в мире не найдется равных.
Но топчет жнивья враг. Он заставляетНадменную твою сгибаться шею…Терзая грудь твою, осуществляетЧестолюбивую свою затею…Но час придет — и правда воссияет(Как возвестили небеса Протею):[30]Я вижу, Рим склоняется во прахеУ ног того, кого держал он в страхе. Те варвары придут из отдаленныхКраев ордой, и на тебя нахлынут,Они на римлян, властью упоенных,Узду, как и хотела ты, накинут,О готах, с пышностью вооруженных,Пройти по миру слухи не преминут.Они, войдя с Испанией в слиянье,Мощь новую вдохнут в ее деянья.
Аттила Риму и соседним странамЗакон навяжет, отомстив им грозно,Острастку дав безжалостным тиранам…И в оный день — с соседями нерозно —Сыны твои сомкнут пред ВатиканомСвои ряды. Спохватится, но поздно,Великий кормчий корабля святого,Чтоб было к бегству все ему готово.
Пора придет, что многое искупит:Клинок испанский с блеском замахнетсяНад римской шеей, и удар притупитЛишь миролюбье — слабость полководца.Он даст приказ — и армия отступит;Великий Альба грубо ошибется:Не численность залог победы в войске,А тот сильней, кто борется геройски.
Когда же познан будет повсеместноТворец земли в его деяний славе,Святой отец, что властию небеснойПоставлен будет на земной державе,Прозвание, звучащее столь лестно,«Католики», не будет ли он вправеДать королям твоим?[31] Они — оплотыЕму такие же, как были готы. Но тот, кто меж потомками твоимиЗа честь твою поспорит всех охотней, —При ком испанцы завоюют имя,Которого нет на земле почетней;Король, который встанет над другимиВеличьем подвигов — один над сотней, —Филипп второй зовется он… хоть слово«Второй» — не к месту: нет ему второго!
Да! под его счастливою коронойПридет пора трем королевствам слиться.Ко благу всех, дотоле разделеннойИспании дано восстановиться!Вновь Луситании лоскут червленыйК кастильским ризам присоединится.[32]Вся при Филиппе снова будет сшитаИмперия и станет знаменита. вернутьсяА римляне, хотя числом несметны… — Численность войск, собранных Сципионом вокруг Нумансии, определяется историками в 40—60 тысяч человек.
вернутьсяДуэро и Тахо — главные водные артерии полуострова. Подобно рекам Малой Азии Пактолу и Герму, Тахо в древности почитался золотоносным.
вернутьсяВыходит река Дуэро и три речки: их изображают три мальчика… — Три речки — притоки Дуэро: Оброн (в наст. время Урбион), Минуэса (в наст, время Ревинуэса) и Тэра. Так как реки в испанском языке мужского рода, то и притоки Дуэро должны были изображать на сцене мальчики. Роль Дуэро также должен был исполнять актер, о чем Сервантес не считает нужным особо упомянуть.
вернуться…около города Серии, который в то время назывался Нумансия. — Отождествляя Нумансию с Сорией, Сервантес допускает ошибку. Историческая Нумансия была расположена на невысоком крутом холме в нескольких километрах от Сории, близ нынешнего селения Гарай в верховьях Дуэро, при впадении его притока Тэры. Там в настоящее время в память героической осады воздвигнут обелиск. Сория же была известна под именем Новой Нумансии, или Кауки, и являлась аванпостом в общей системе обороны.
вернутьсяВ своем монологе Дуэро предсказывает историческое будущее Испании. Он упоминает следующие события: вторжение германских народов в Испанию в начале V века н. э. — вандалов и свевов, захвативших Галисию, аланов, овладевших Луситанией (современной Португалией) и другой ветви вандалов, так называемых силингов, занявших Бетику (современную Андалусию), а также захват вестготами северо-восточной части полуострова (современной Каталонии).
В пятой строфе Дуэро предсказывает создание вестготами на полуострове сильной монархии, просуществовавшей триста лет и внесшей коренные изменения в социальный строй, систему управления и культуру полуострова. В частности, народности, населявшие древнюю Испанию, были обязаны вестготской монархии реорганизацией своих военных сил, на что и намекает Дуэро, говоря о «готах, с пышностью вооруженных». Свои реформы вестготские короли проводили в жизнь, руководствуясь идеей объединения вестготской и испано-римской народностей. Именно эту характерную особенность внутренней политики вестготских королей и имеют в виду два заключительных стиха пятой строфы: «Они, войдя с Испанией в слиянье, мощь новую вдохнут в ее деянья».
В шестой строфе имеется в виду нашествие на Италию свирепого царя гуннов Аттилы в 452 году н. э. и разграбление Рима вандалами в 455 году. В обоих случаях Рим был спасен от разрушения папою Львом I, так назыв. Великим, сумевшим уговорить Аттилу остановить свои войска, докатившиеся до «вечного города» и на своем пути уже разрушившие Милан и Падую, и добившимся от короля вандалов Гейзериха обещания не убивать людей и не сжигать разграбленных им церквей и жилищ. Стихи «великий кормчий корабля святого, чтоб было к бегству все ему готово» относятся к Льву I, так как папа во время разграбления Рима вандалами был вынужден покинуть город, чтобы избежать смерти. Ватикан в эпоху Льва I еще не был резиденцией папы; здесь Ватикан — символ и синоним папской власти.
В седьмой строфе имеется в виду кратковременная война испанского короля Филиппа II с папою Павлом IV в 1556—1557 годах, когда испанские войска под начальством герцога Альбы вторглись в папские владения и угрожали осадой Риму. Осуществить эту осаду Альбе не удалось в связи с окончанием войны.
вернутьсяОни в меня кидают сваи скопом… — Сципион распорядился запрудить Дуэро и тем самым не только лишил население Нумансии возможности сноситься с внешним миром вплавь, но и отрезал его от воды.
вернуться(Как возвестили небеса Протею…) (миф.) — Протей — вещий морской старец, пасший тюленьи стада Амфитриды. Он был одарен даром прорицания и способностью принимать различные образы. В полдень он поднимался со дна моря и отдыхал под скалою, куда стекались желающие узнать будущее. От них Протей скрывался, принимая другой вид, однако в конечном счете почти всегда соглашался выступить в роли прорицателя.
вернутьсяПрозвание, звучащее столь лестно, «католики», не будет ли он вправе дать королям твоим? — Хотя испанские государи издавна присваивали себе звание «католических королей», однако формально оно было закреплено за королями Исабеллой I и Фердинандом II папою Александром VI Борджиа, после того как Фердинанд заявил о своем намерении защищать католическую церковь. Сервантес, как это он делает в девятой строфе по отношению к Филиппу II, совершенно незаслуженно восхваляет Александра VI, который был одним из самых порочных и преступных пап XVI века.
вернутьсяВновь Луситании лоскут червленый к кастильским ризам присоединится. — Дуэро в этой десятой строфе предсказывает присоединение к Кастилии и Арагону Португалии (древней Луситании) в 1580—1581 годах.