Могу сослаться и на собственный опыт. Принадлежа, по происхождению и воспитанию, к той части нашего народа, представителям которой Советская власть записывала в паспортах «украинец»; получив соответствующее — украинское — образование в украинской школе и, затем, в университете, где большинство учебных предметов преподавалось на украинском языке «национально свидомыми» преподавателями — воспринимал все украинское вполне благожелательно — как и надлежит воспринимать то, что относится к «малой родине». Так было до тех пор, пока, с конца 80-х, не началось самостийническое сумасшествие и все не оказалось перевернутым с ног на голову»; пока украинскую культуру не стали использовать как средство для вытеснения культуры русской. События же 1991-го года и их катастрофические последствия заставили смотреть на усиливающееся украинофильство как на явление смертельно опасное для всей нашей цивилизации; научили отличать в украинстве естественную и искусственную составляющие.
Говоря о будто бы угрожающей украинской культуре опасности — ради устранения которой нас вынуждают жертвовать культурой русской, — следует иметь в виду уже упоминавшуюся двойственность украинской культуры.
Одну из ее сторон — которая возникла естественно и в подлинности которой никто не сомневается — можно назвать малорусской культурой. Она передает местную, характерную для Малой Руси культурную особенность, удачно дополняя русскую культуру и являясь совершенно незаменимой для отражения тех сфер жизни, к которым она относится. Это, в основном, или собственно народная культура, или та часть культуры, имеющей индивидуальное авторство, которая тематически не выходит за рамки сугубо народной жизни.
Другой же ее стороне — противопоставляющей себя русской культуре, самоутверждающейся на антирусскости — действительно угрожает опасность. Не берусь судить, насколько эта сторона украинской культуры естественна для Галиции, но на основной части Украины, лишенная подпитки внешними силами, которые заинтересованы в таком направлении, она неминуемо усохнет до самого жалкого вида.
В наши дни украинская культура проявляет себя, в основном, во второй, антирусской своей «ипостаси» — и именно этим вызваны, возможно, слишком резкие ее характеристики, высказанные в данной работе — которые в другой, нормальной, обстановке могут показаться чрезмерными.
Конечно, пытаться переубеждать сознательных украинствующих — дело неблагодарное и едва ли не бесполезное. Но мы вправе рассчитывать хотя бы на последовательность с их стороны. Им, называющим себя демократами и имеющим сегодня в своих руках властные рычаги, не стоило бы препятствовать тем, у кого иная точка зрения и другой выбор, следовать этому выбору. Не нужно ставить людей в положение, когда приходится выбирать между украинской и русской культурами, с непременным обязательствам одну из них (подразумевается — русскую) принести в жертву. В противном случае, вместо спокойного отношения к украинскому языку и культуре (в сочетании с, разве что, пожеланием украинофилам дойти до конца в разработке своего направления и в уяснении его пределов) — они получат враждебное отношение ко всему украинскому…
И одной и другой сторонам украинского культурного противостояния было бы полезно перестать тратить силы на бесплодную межусобицу и переключиться на развитие своих культур. (Наилучшую для этого возможность обеспечило бы государственное размежевание Галиции и остальной Украины). Правда, украинофилам, в таком случае, неизбежно придется избавиться от чрезмерных претензий. Но почему, в самом деле, их так беспокоит то, что не все пятьдесят миллионов населения Украины, а лишь какая-то часть его, будет духовно развиваться в соответствии с их культурологическими установками и пристрастиями? Ведь духовное величие и культурные достижения того или иного народа, как правило, нисколько не зависят от его численности. Украинофилам лучше бы оставить их комичную тягу ко всяческой гигантомании и больше бы уделять внимания качественной стороне в развитии их культуры. Пока же украинская идея находится в плену изнуряющей и губительной для себя зависти к русской культуре и ненависти ко всему русскому.
Конечно, иногда для такой ненависти имеются, казалось бы, довольно веские основания. Власть в России во все времена особой мягкостью не отличалась. Всегда было достаточно много людей, так или иначе обиженных этой властью. Именно «административное усердие» властей определило основной пафос поэзии Шевченко (не будем пока затрагивать вопрос, насколько сам Шевченко сочувствовал тем целям, в которых сегодня используется его имя…). И не в последнюю очередь благодаря проявленным в свое время (в годы правления Сталина) стараниям властей сформировалась та русофобская позиция, которая отличает нынешних жителей Галиции. (Как будто Сталин, в своих деяниях, руководствовался желанием облагодетельствовать великороссов и будто великороссы меньше других от него пострадали…).
Однако, при том, что поводов для обид на Россию каждый желающий может найти предостаточно, было бы полезно — в том числе и для самих обиженных — научиться все-таки отделять главное от второстепенного, Пушкина и Сергия Радонежского от Суслова и Аракчеева. Тем более что, как показали годы независимого существования Украины, собственные ее правители, ради воцарения которых нас вынудили отказаться от нашей тысячелетней истории и культуры, мало чем отличаются от своих российских (или советских) аналогов.
Когда, в очередной раз приходится сталкиваться с тем скрупулезно подобранным и бережно сохраняемым украинствующими перечнем обид на Россию, который они незамедлительно предъявляют при всяком подходящем случае — то неизменно вспоминается описанный в книге «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына венгр Янош Рожаш. Посаженный в 1944-м году в восемнадцатилетнем возрасте, он, по его собственному признанию: «…еще /…/ не успел принести людям ни добро, ни зло…». По словам Солженицына: «Он 9 лет просидел в наших лагерях, Россию только и видел, что из тюремных вагонов, на маленьких открытках-репродукциях, да в лагере. И — полюбил.».
Спустя двенадцать лет после своего освобождения (среди которых — и 1956!) Янош пишет будущему автору «Архипелага»: «Уже после всех событий я искренне твержу, что не отдал бы назад прошлое мое. Узнал я сурово то, что другим недоступно… /…/ Зачем в газетах с участием слежу за новостями бывшей моей «родины»?.. Произведение русских классиков — полный полк в моей библиотеке /…/ Иногда меня спрашивают: что ты за чудак? Что ты там хорошего видел, почему тебя тянет к русским?.. /…/ Как же отвернуться мальчишком обиженной — ведь девять лет моя судьба совпадала с вашими. Как объяснить, почему вздрогнет сердце, когда услышу по радио русскую народную песню? Пропою сам вполголоса: «Вот мчится тройка удалая…» — и так больно становится, что дальше петь нет сил. А дети просят научить их по-русски. Подождите дети, разве кому собираю я русских книг?..».
22
Несмотря на непрекращающиеся на протяжении всех лет украинской «нэзалэжности» вопли самостийников по поводу «имперских амбиций» Москвы — Москву скорее следовало бы упрекнуть в обратном: за отказ от своей исторической миссии и за устранение от ответственности за судьбу русской цивилизации на Украине.
Впрочем, если учитывать то, какие силы все годы действовали от имени России — то нельзя не признать, что пассивность, проявленная Москвой на украинском направлении, имеет и свою положительную сторону. Пожалуй, следовало бы даже порадоваться тому, что новая — «независимая» — Россия за это время не натворила ничего такого, что в дальнейшем могло бы надолго исключить возможность сближения Киева и Москвы.
К тому же, решающее слово в определении судьбы Малой Руси все-таки должны сказать те, кто составляют сегодня большинство ее населения — то есть те, кого называют в наши дни «украинцами». Иначе, впоследствии, даже в случае счастливого поворота этой судьбы — не избежать разговоров о том, что выбор этот был навязан извне.
Что же касается Москвы — то ей остается доверять выбору «украинцев». Правда, и «украинцам» — выбор свой следует делать ответственно. «Украинцам» нужно отказаться от извечной своей инфантильности и от надежды в очередной раз отсидеться в своей «хати скраю», переложив собственный выбор на кучку хитрых политиков… Иначе они тем самым снова заставят Москву повторять свою обычную в украинских делах ошибку. Эта ошибка заключается в том, что российская власть вместо того, чтобы опираться в своей украинской политике на лояльно к ней относящееся большинство населения Украины — чаще всего предпочитает иметь дело с правящей украинской верхушкой. Интересы же этой верхушки, как правило, не только далеки от тех задач, которые ставят перед собой российские власти, но и, чаще всего, совершенно расходятся с чаяньями того народа, за чью представительницу, при его попустительстве, украинская верхушка исхитряется себя выдавать.