Так шли дела в течение трех недель. Мы несколько раз встречались с сенатором, а Пэм сообщила нам, что Келли звонил почти каждый день. У нас было несколько почтовых открыток и коротких писем, их тон говорил, что дела идут замечательно. Однажды Лейси написала Джошу записку, предлагая ему проверить слухи о том, что на севере штата министерством обороны будет закрыт пороховой завод. Закрытие должно было оставить без работы пятнадцать тысяч мужчин и женщин и расстроить всю жизнь общины. Джош проверил и обнаружил, что информация Лейси верна. Ликвидация должна была совершиться в течение года; информации было дано первостепенное значение в нашем списке того, что надо было сделать для Келли.
В середине воскресного дня четвертой недели Джош и я находились в наших апартаментах в отеле, проверяя и перепроверяя наши карточки в досье на графства штата и местных лидеров. Мы работали с раннего утра. На ланч у нас были сандвичи с ветчиной. Зазвонил телефон. Джош небрежно снял трубку и повернулся в своем вращающемся кресле, что можно было посмотреть в окно на опустевший внизу город. Неожиданно он напрягся.
— Да, Вилли… Конечно… Где?.. Тет Никки Минолли? Дискотека в Вилледже?.. Во сколько?.. К закрытию? В два? На что это похоже?
Он медленно отнял телефонную трубку от уха.
— Ублюдок повесил трубку.
— Чего он хочет?
— Того, чего мы ждем. У него есть записи.
— Нам опять придется прогуляться к центру Земли?
— Он хочет встретиться с нами в дискотеке в Вилледже. У Никки Минолли. Насколько я знаю, она громадная. Между прочим, подготовься и захвати блокнот. Я хочу узнать, что в этих лентах.
Мы работали до сумерек, потом пообедали и взяли такси до Гринвич-Вилледж. Я несколько лет не был в Вилледже и был потрясен тем, что увидел. Здесь не было смущающей атмосферы мятежа; теперь, казалось, здесь была атмосфера подавленного насилия и гнев на лицах молодых людей, которых я видел.
Мимо нас прошла пара, которая спрыгнула с мотороллера. Молодые люди были одеты в замшевые куртки с большими пуговицами. Они напоминали мне рекламные пуговицы в политических кампаниях, только на этих были большие квадратные буквы на белом фоне: «НАМ НРАВИТСЯ ПЕКИН». Когда я заметил, что все это оставляет жуткое впечатление, Джош кивнул.
— Предполагается, что мне следовало бы быть ближе к их поколению, но я думаю, что не смог бы найти с ними общий язык, — сказал он.
Я отступил в сторону, чтобы избежать удара гитарой по колену.
— Я знаю человека, который сможет.
— Келли? — спросил Джош.
— Так или иначе, я считаю, он получит здесь много поклонников. Не думаю, что они будут испытывать отчужденность.
— Вот, Тет Никки Минолли. Самое большое заведение в Вилледже.
— Что, черт возьми, значит это слово «Тет»?
— Это азиатское слово для обозначения праздника всевозможных причуд, карнавал[29]. Мне говорили, название подходящее.
Так и было. Когда мы вошли, нас встретили дикие, ритмичные звуки оркестра, исполняющего рок-н-ролл. Направо находилась танцплощадка размером со станцию подземки, а на ней, казалось, тысяча молодых пар качались туда-сюда или вскидывали свои руки и сжимали их в лучших традициях ацтеков, поклоняющихся богу-солнцу. Хорошенькие азиатские девушки в глубоком декольте и в юбках с разрезами прогуливались между столиками, ловко управляясь с подносами, на которых стояли бутылки пива и стаканы. Стойка была окружена молодыми изящными мужчинами с напомаженными волосами и тугими воротничками, которые оценивающе смотрели сквозь дым на каждого новоприбывшего. На меня они не обратили внимание, Джоша встречали улыбками. Мы сели за столик размером с мою ладонь и заказали джин с тоником, который оказался по большей части плохим тоником. Шум становился громче и громче.
— Ну и табор, — сказал мне на ухо Джош и указал на пепельницу. На ней было изображение «Мальчика в голубом» Гейнсборо, курящего сигару.{85}
— Чего мы ждем?
— Вилли велел, чтобы мы сидели рядом с баром, и он пришлет нам вести. Развлекайся.
Сигары. Шум. Дым. Обивка из плохого красного бархата и стены с фотографиями самодовольных артистов, которые были столь добры, что нацарапали снизу свои автографы. Мы только распорядились насчет второй порции джина с тоником — официантка приподняла свои замечательные изогнутые брови, когда я предложил ей долить джина — когда официант что-то зашептал на ухо Джошу. Он кивнул мне, и мы последовали за официантом. Теперь музыка стала оглушительной, а танцоры пришли в неистовство. Какая-то юная пара, стоя на коленях, тряслась будто в лихорадке.