Выхожу оттуда как оплеванная. О том, чтобы стоять-куковать у дверей и ждать Его величество, даже разговора нет. Еще чего…
Решительно иду прочь в направлении своего корпуса вдоль моря. Вся горю, и даже приятный бриз нисколько не охлаждает.
— Серьезно? — слышу позади до боли знакомый голос и прикрываю глаза на секунду, пытаясь совладать с неутихающим гневом. — Остановись, Маша!
— Что тебе нужно, Амир?! — резко разворачиваюсь, не сбавляя ход.
— Что мне нужно?! — усмехается он жестко, надвигаясь на меня. — Может, ты объяснишь, что это вообще было?
— Свидание, вот так это называется, — нервно хмыкаю.
— Ты хотела сказать, жесткий съём? Папика пришла себе приклеить в ресторан? И часто ты так ходишь — мужиков с кошельками цепляешь через «Мамбу»?
Во рту так много слов сейчас, слов возмущения, злости, боли… Мне так многое хочется ему на это ответить… И то, что это он — тот самый долбанный папик, которого я прицепила через «Мамбу», и этого опыта мне хватило на много-много лет, и о том, что это в интерпретации его семейки я продажная шкура, падкая только на его деньги…
— Это не твое дело, Амир, — выдавливаю бесцветно вместо тысячи слов пререканий и упреков. Нет смысла ему что-то доказывать.
— Не мое дело? — снова жесткая усмешка. — Он схватил тебя за лодыжку!
— Открою тебе страшный секрет, — деланно улыбаюсь ему, — я свободная, взрослая женщина, которую мужчины могут и трогать за лодыжку, и хватать, и делать еще много всего другого…
Слова вырываются из меня раньше, чем я думаю, но последствия пожинаю сразу. Он разрывает расстояние между нами в два счета, оказываясь неприлично близко.
— Лучше замолчи, — говорит хрипло на выдохе, — замолчи, Маша… Не то…
— Не то что? — вскидываю подбородок. — Ударишь меня? Уволишь? Что, Амир? Вроде как твоей жене было все равно на мое морально-нравственное поведение, речь шла только о работе с вашим сыном. И она сама умоляла меня выйти к вам нянькой-психологом, как она меня вашим слугам называет! Так что вряд ли факт того, что я с кем-то строю отношения, может ее отвратить от меня…
— Ты не построишь отношения вот такими вот знакомствами онлайн…
Не выдерживаю и начинаю смеяться.
— Серьезно? С тобой же построила. Или прости, нет… Не достроила… — говорю и тут же внутренне ругаю себя. Дура, замолчи. Хватит уже метать перед ним бисер.
Провожу раздраженно руками по лицу. Несколько раз вдыхаю и выдыхаю, пытаясь привести себя в порядок. Едва ли мне это удается, но все же…
— Амир, хватит… Уходи, пожалуйста… То, что мы пересеклись, просто чудовищная случайность, понимаешь? У каждого давно своя жизнь. Прекрати вести свою странную игру. Даже если ты делаешь это подсознательно, не нужно… Ты ведь человек самоконтроля. Что-что, а контролировать свои эмоции ты умеешь первоклассно, — усмехаюсь печально, — не нужно ни смотреть на меня, ни бросать двусмысленные фразки, ни тем более выступать добрым рыцарем, призванным сберечь мою честь. В свое время именно ты эту самую честь и забрал. Всё. Девочки Маши больше нет. А взрослая Мария, которая сейчас стоит перед тобой, не будет играть в эти твои игры со скуки. Это ясно?
Он смотрит на меня какое-то время. Просто стоим на фоне шума прибоя. Вокруг вязкая ночь — и мы увязли. В прошлом, в затаенных обидах, недопонимании, неуместности… Липкая влага Дубая сейчас ощущается на коже грязью от тяжкого, душного во всех смыслах вечера, который я сегодня пережила из-за собственной глупости…
— Между нами никогда не было игры… — говорит хрипло и тихо.
Я делаю несколько вдохов и выдохов. Сглатываю напряжение.
— Это уже неважно…
Не дожидаюсь его реакции. Разворачиваюсь на каблуках и быстро-быстро, почти бегом, несусь в сторону гостиницы. Глаза щиплет от подступающих слез. Во рту пересохло и горло першит. Но это все ничто по сравнению с жуткой, спазмирующей болью в сердце…
Забегаю к себе, с силой хлопаю дверью, оказываясь в отрезвляющей прохладе номера. Она немного приводит меня в чувства.
Здесь, на фоне кристально чистых, только смененных горничной простыней, я ощущаю в полной мере, какой же все-таки грязной себя чувствую.