Карсервис привез Тимченко в Боропарк — один из районов Бруклина… По правде говоря, поначалу Петька понятия не имел, как зовется та или иная улица, квартал, сумасшедшей протяженности мост над гигантской водой, растянувшийся на километры массив, прерываемый скверами и площадями. В тот момент Петька был озабочен лишь одним знанием, точнее, его поиском: как бы не остаться без крыши над головой в чужом раю. Однако Боропарк поразил его сразу же — запомнился не аккуратными особняками и вполне приличной зеленью, а странными людьми, часто встречавшимися в этом районе. В длинных одеждах, наподобие не то халатов, не то плащей, в головных уборах цилиндрической формы, в каких-то нелепых гольфах, они в самом деле выглядели чудно. Но больше всего Тимченко протащился от длиннющих прядей волос — пейсов, свисавших с висков этих странных ребят. То были боропарковские евреи, за пейсы прозванные «пейсатыми».
Двухэтажный дом в окружении вышколенной, будто наряд лакеев, зелени, состоящий из одиннадцати небольших комнаток, снимала супружеская пара средних лет. Он — коренной житель Нью-Йорка, с крупными, обросшими черными волосами руками и, вероятно, такой же волосатой грудью (волосы пробивались даже сквозь галстук, который господин носил не снимая). Она, по всей видимости, потомок викингов, лет пять назад приплыла к берегам Гудзона из какой-нибудь скандинавской страны. Белокурой, статной, с упрямым характером, ей несложно было раскрутить мужчину на фиктивный брак. А потом вдруг решила с фиктивным супругом заняться реальным бизнесом. Сняли недорого (тысячи за полторы долларов в месяц) дом, а затем стали сдавать комнаты таким вот, как Тимченко, неприкаянным туристам-авантюристам… Об этом уже по прошествии какого-то времени хозяйка дома рассказала за случайной чашкой чая, когда Тимченко угостил мадам мороженым «Гуд хюмор» с миндальным печеньем.
Комнату с нехитрым набором удобств Петьке отвели на втором этаже. В распоряжении жильцов этажа были общая кухня и совмещенные ванная и туалет. На кухне — мощный, как «студебекер» времен второй мировой войны, холодильник и барахлящий телевизор с пультом дистанционного управления, прибитым к кухонному столу. В ванной — стоячий душ, вода в котором похожа на обезжиренный фарш. За все это, дешевое и сердитое, Петька должен был платить 300 долларов в месяц.
В комнате Тимченко поселился не один: составил компанию чернявому еврейчику лет двадцати пяти. По крайней мере, на вид ему Петька больше не дал, но, как оказалось, напрасно…
— Руслан, — чернявый крепко пожал Тимченко руку. Петьке по душе пришлось рукопожатие нового знакомого, как и то, что паренек смотрел открыто, не отводя глаз. — Я из Киева, а ты?
— Из Сум.
— А, знаю, бывал у вас — бандитский город!
— Хватает этого, — ухмыльнулся Тимченко и бросил вещи на кровать, на которой нетронутым выглядело серо-бирюзовое покрывало. — Вот это мое лежбище?
— Ложись отдыхай, а завтра, советую, смотайся на биржу, — Руслан достал из стенного шкафа-купе чистое постельное белье и протянул Тимченко. — В агентства по трудоустройству лучше не соваться — там одни посредники промышляют. Кроме того, ты ж нелегал, на цивильную работу не устроишься…
Биржа труда находилась в том же Боропарке, на углу 13-й авеню и 41-й стрит. Руслан посоветовал Петьке сходить туда пешком:
— Нью-Йорк надо знать ногами. Свобода сознания здесь определяется уверенностью походки.
На бирже среди таких, как Тимченко, тихо алчущих работы, хватало и работодателей. За сорок минут, которые Петька там пробыл, ему трижды предлагали работу. С менеджером одной ремонтно-строительной фирмы (где работали, по его словам, в основном совдеповские славяне) — совершенно лысым дядькой в солнцезащитных очках — Тимченко договорился о встрече на завтра, но вынужден был продинамить лысого. Неожиданно Руслан взял сумчанина в свой бизнес.
Простоватый, открытый на вид Руслан, казалось, без зауми и понтов, к удивлению Тимченко оказался весьма предприимчивым парнем. (Позже Петька понял: в том, что делает бывший киевский еврейчик, на самом деле проживавший возраст Христа, нет ничего особенного — просто парень обрел более-менее уверенную походку, ту самую, о которой намекал в начале знакомства.) Руслан колотился в Нью-Йорке десять с половиной месяцев.
— Я уже месяц, как родился, — улыбался он. Правда, он «забыл» сказать, что до Нью-Йорка почти три года им беременным ходил Сан-Франциско… К моменту встречи с Тимченко Руслан сумел купить два роута — маршруты по продаже твердого мороженого фирмы «Гуд хюмор» — и один трак — специализированный автомобиль с холодильной камерой. Второй трак Руслан приобрел недавно, теперь искал компаньона-водителя. Вот предложил Петьке: — Водишь машину?
— Запросто. Я дома до того, как податься в слесари, семь лет «икарус» гонял.
— Междугородный?
— Нет, чисто по Сумам. Только, Руслан, прав-то у меня нет водительских.
— Ерунда. Аккуратно будешь ездить — копы не зацепят. Это тебе не хохляцкие шкуродеры. Ты, кстати, визу еще не просрочил?
— Да нет, еще семь дней законных.
— Ну тогда успеешь на водительские права сдать. Только прежде надо пойнты заработать…
Тимченко усмехнулся: жить в Нью-Йорке поистине нужно технологично. А пробовать все самому — обжигаясь, закаляясь, упиваясь внезапно открывшейся горячкой-свободой.
Технология получения пойнтов, по-простому — очков, была следующей. Всего нужно было набрать шесть пойнтов. Первые три Тимченко принес его же украинский паспорт с непросроченной «Белой карточкой» (той самой, которую он заполнил под диктовку голубоглазого старика на борту «боинга»). Следующий пойнт для Петьки был, пожалуй, одним из самых сложных. «У меня чуть очко не сыграло», — признался Руслану Тимченко, после того как этот пойнт был у Петьки в кармане. Для получения четвертого пойнта Тимченко должен был открыть счет в любом нью-йоркском банке. Да вот засада: для того чтобы открыть банковский счет, сначала необходимо обзавестись соушл секьюрити — удостоверением социальной защиты, что официальным путем сделать практически невозможно, если ты нелегал. Так сказал Руслан и направил Тимченко на Брайтон-Бич в знакомое агентство по трудоустройству: «Те же „Рога и копыта“. Зато там самые дешевые соушл — всего по 135 баксов». Приехал Тимченко в то рогатое агентство и с порога наткнулся на копа. С ним любезничал какой-то пижон — как выяснилось, главный менеджер той шарашки. Он-то первый и не выдержал Петькиных бестолковых хождений по офису агентства: «Сэр, вам нужен товар? Так не морочьте мне мозги! Где ваши бабки?» Коп только бровью повел — и все, но Петька все же струхнул — руки его заметно дрожали, когда он прятал за пазуху липовый соушл секьюрити… После того как Тимченко открыл-таки счет в банке, он был вынужден записаться в Бруклинскую библиотеку.
— Какой же ты водила, если не ходишь в библиотеку? — хохотнул Руслан.
— Так я английского толком не знаю! — начал было сопротивляться Петька, но Руслан уже вполне серьезным тоном объяснил, что без Бруклинской библиотеки не будет и очередного пойнта. «Ну и ну!» — подивился Тимченко. Но уже совсем не удивился необходимости поставить в своей общежитской комнатке телефон — это принесло ему последний, шестой, пойнт. А вот когда дело дошло непосредственно до сдачи экзаменов в «Мотовикле» (тамошнем ГАИ), Тимченко вдруг снова слегка сдрейфил — такой здоровый негр принимал у Петьки тесты!.. Ну ничего, все обошлось. Прошел благополучно тестирование, затем под опекой все того же здоровенного негра усвоил американские водительские премудрости (за четыре урока вождения Тимченко отвалил 110 долларов), после чего сдал экзамен на вождение… И наконец обрел новехонькие водительские права, с которых, счастливый во всю физиономию, на Тимченко смотрел он сам, блин, — нью-йоркский водила новоиспеченный!..
Хотя мог и не корячиться вовсе. В Нью-Йорке полиция в самом деле грамотная и исполненная большого внутреннего достоинства. По пустякам или токмо ради того, чтобы власть показать (мол, кто на улицах хозяин), или (что, казалось, еще естественней) подкормиться левачком, машины не останавливает.