Перед Бамом сидел хладнокровный игрок, Привыкший смотреть на зеленое сукно как на поле сражения.
— Не будем забывать, — продолжал он, — ваших трех друзей (он сделал ироническое ударение на последнем слове) — Трипа, Мопа и Догги… Они знают все и потому опасны… Есть еще один, которому я не доверяю еще больше. Я имею в виду Бартона… Одним словом, если я по разучился считать, то нам необходимо избавиться от пяти лиц.
Бам смотрел на него с восхищением, ловя каждое слово.
— Будущее ваших друзей из "Старого Флага", — заговорил опять Меси, — устроено, потому что теперь мы немедленно приступим к нефтяной операции. Итак, Трип, Моп и Догги — ваша забота.
— Моя, — подтвердил Бам.
— Что касается Бартона, — продолжал Меси, — я придумал для этого дорогого друга самый оригинальный план, где главным действующим лицом будет тот Лонгсворд, о котором я говорил вам… Тут присутствует жажда мести, которую легко эксплуатировать… И Бартон искупит, как того требует правосудие, и прошлые свои грешки и убийство своей жены Антонии. А миссис Барнет потрудитесь пригласить в мой кабинет. Пока я буду с ней разговаривать, надеюсь, весьма дружелюбно, съездите от моего имени к доктору Биллингтону, в Бовери, и попросите его немедленно явиться ко мне. Вы посидите с ним в соседней комнате. Не следует, как вы, впрочем, и сами понимаете, подслушивать наш разговор, потому что было бы весьма прискорбно вмешать еще и этого человека в наши интимные дела и тем увеличить число тех, кто нам мешает. Только когда вы мне понадобитесь, я позову. Вы поняли?
Бам встал. Он чувствовал, что находится перед большим знатоком своего дела.
— Ну-с, — прибавил Меси, — начинаете ли вы наконец успокаиваться? Вы сначала почти испугали меня… и если бы я не знал вас так хорошо, то усомнился бы в вашей храбрости…
Он выпрямился и лицо его стало каменным.
— Вы еще не знаете меня, Гуго. Арнольд Меси не отступает никогда и ни перед чем… Сказать вам больше? Я хочу быть с вами откровенным… Вы один достойны понимать меня… Вчера группа избирателей предложила мне выставить свою кандидатуру на выборы губернатора штата Нью-Йорк! Вот так… А теперь — поторопитесь. Время — деньги.
Не успела за Бамом закрыться дверь, как банкир откинулся на спинку кресла и захохотал.
— Идиот, — прошептал он, — он не понимает, что, ликвидировав остальных, я должен буду заняться именно им, змеенышем Джоном Гардвином!
Через несколько минут Мария входила в кабинет отца.
— Вы меня звали?
— Ваш муж только что вышел отсюда, — сказал Меси.
— А! — произнесла Мария, и ни одна черта ее лица не выразила удивления. — Это все, что вы хотели мне сообщить?
— Я удивлен вашим безрассудством.
— Моим безрассудством?
— Как! Вы обращаетесь к этому честнейшему человеку, моему зятю, кстати, вдвойне обязанному, так как я не только дал ему такую подругу, но предоставил еще и положение, вполне соответствующее его честолюбивым мечтам…
Улыбка Меси была полна жестокой иронии.
— И вдруг, — продолжал он, — вы предлагаете мистеру Барнету предоставить вам возможность погубить меня… предполагая, что это возможно.,. Какое безрассудство!
— Подлец, — прошептала Мария.
— Зачем же так называть его, скажите, пожалуйста? Его поступок совершенно естественен и вполне логичен. Гуго Барнет — человек благодарный, в чем вы не можете сомневаться, и он доказывает мне свою благодарность, предупреждая о грозящей опасности…
— И что же вы решили предпринять?
— Ничего особенного, дорогое дитя мое, — произнес Меси металлическим голосом, — я уже встречал на своем пути людей, имевших смелость нападать на меня… И знаете, как я называл их?
Он остановился на минуту, как бы ожидая ответа. Мария молчала, упорно остановив на нем глаза.
— Вы не отвечаете?.. Ну, так я скажу вам… Я называл их сумасшедшими…
— Ну и что?
— А то, дорогая моя, что в данном случае я не ограничусь личным мнением по этому поводу. Я зафиксирую ваше" помешательство законным путем,
Мария выпрямилась на своих кривых ногах, и зрачки ее расширились от ужаса,
— Что вы хотите сказать? — вскрикнула она. — Какую новую подлость вы замышляете?
Меси позвонил.
— Передайте доктору Биллингтону, что он мне нужен!
Через минуту в кабинет вошли Бам и доктор Биллингтон. Его гладко выбритое лицо было окаймлено длинными, белыми как снег бакенбардами, а вокруг блестящего черепа вились такие же белые локоны. Щеки были покрыты легким пушком, как у молодой девушки. Гладкий лоб. Мягкое выражение голубых глаз… Безукоризненный костюм. Доктор подошел к Меси с развязностью ученого, считающего себя равным сильным мира сего, и горячо пожал руку банкира.