Попытки в этом направлении со стороны подсудимых и их защитников предпринимались неоднократно.
Так, 22 марта 1946 года защитник Гесса адвокат Зейдль, получив слово для представления доказательств, начал с того, что Гесс «продолжает оспаривать правомочия трибунала разбирать его дело».
Председательствующий разъяснил адвокату, что согласно статье 3 устава «ни трибунал, ни его члены, ни их заместители не могут быть отведены обвинителем, подсудимым или защитой».
Защитники выдвигали требование о том, что суд над главными военными преступниками должны вершить судьи нейтральных стран.
Аркадий Полторак, комментируя требование защиты, писал, что на судебном процессе над Людовиком ХVI, оказывается, тоже велись разговоры о том, что монарха может судить лишь нейтральный суд. На это требование дал отповедь член Национального конвента Амара:
— Вас спрашивают, кто будут судьи? Вам говорят, что все вы — заинтересованные стороны. Но разве французский народ не заинтересованная сторона, если на него падали удары тирана? К кому же обратиться за правосудием?
— К собранию королей! — бросил реплику другой член конвента.
Выдвигались различные просьбы об отсрочке процесса. То они требовали объявить рождественские каникулы на три недели. Их просьбу удовлетворили, но срок сократили до десяти дней. Тогда адвокаты применили новый прием: стали настаивать на вызове в суд сотен свидетелей, которые вообще не имели отношения к процессу.
Защитник Заукель настаивал на вызове пятидесяти пяти свидетелей. Не меньше свидетелей просили вызвать и другие защитники. Свидетелями от защиты в основном были соучастники преступлений подсудимых. Например, заместитель Геринга Мильх свидетельствовал, что Геринг был противником всякой войны, в том числе и оборонительной. Военный преступник Боденшатц пытался убедить трибунал, что Геринг был интернационалистом. Начальник канцелярии Гитлера эсэсовец Ламмерс, осужденный впоследствии на 20 лет тюрьмы, должен был доказать, что Шахт был противником Гитлера.
Некоторые адвокаты заранее репетировали со свидетелями допрос. Лорд-судья Лоуренс вынужден был предупредить адвоката: «Доктор Зимерс, вы не должны задавать свидетелю наводящих вопросов, которые вкладывают ему в уста все, что вы хотите услышать от него в его показаниях. Вы сами излагаете все свидетелю, а затем спрашиваете его: «Разве не так?».
Идет допрос свидетеля фон Паулюса (командующего 6-й фашистской армией, разгромленной под Сталинградом).
Он давал показания убедительно, многие доводы аргументировал документами, фактами. Опорочить его трудно. Тогда один из адвокатов задает Паулюсу вопрос:
— Продолжает ли свидетель читать лекции в московской академии Фрунзе?
Остроумно парировал английский обвинитель Файф:
— Странное дело! — заметил он, — Видимо, адвокат так и не разобрался, кто же кого победил в этой войне. Насколько можно судить, русская армия разгромила германскую армию. Так не будет ли более резонным немецким генералам слушать лекции русских генералов, а не наоборот?
А вот другой типичный пример.
Идет допрос заместителя начальника немецкой военной разведки, генерала Лахузена. Он рассказывает о страшных преступлениях фашистского режима. Адвокат спрашивает его:
— Сообщили ли вы об этих преступлениях начальству? Ведь попустительство в этом отношении карается по германскому закону тюремным заключением, а в особых случаях — смертью.
Но свидетель не стушевался и парирует:
— Я должен был бы слишком много делать таких сообщений. Ведь совершено более ста тысяч убийств, о которых я знал.
Адвокаты порой пытались злоупотреблять терпимостью председателя трибунала.
Свидетель, бывший статс-секретарь германского министерства иностранных дел Штеенгархт, отвечая на вопросы адвоката, нагло пользовался шпаргалкой.
Лоуренс, обычно спокойный, раздраженно обратился к защитнику Риббентропа:
— Доктор Хорн, свидетели могут освежать свою память, пользуясь заметками, но трибуналу кажется, что этот свидетель читает почти каждое слово. Он фактически читает речь, которую написали заранее.
Однажды адвокат Диксон, обращаясь к свидетелю с вопросами по содержанию документа, стал его сам оглашать. Свидетелю уже не приходилось догадываться, какой ответ нужен адвокату.
Председатель сделал замечание адвокату, что не следует свидетелю подсказывать желательные ответы.
Защитники и свидетели от защиты из кожи лезут вон, чтобы доказать, что черное — это белое, что преступники, сидящие на скамье подсудимых — ангелы-хранители мира на земле. Свидетель от защиты, адъютант Геринга генерал Боденшатц, заявил, что Геринг — миротворец и «благодетель евреев».