Но Анна всё равно ни секунды не жалела о том, что это случилось, снова и снова вспоминая ласковые руки и губы Владимира Андреевича.
Или может все-таки стоит делать вид, что ничего не произошло? Делать вид, что все как обычно, как было весь этот год, когда она жила в его квартире и была его помощницей?
Но она не сможет так, потому что до сих пор ощущала себя в объятьях Володи.
Аня даже удивилась самой себе, потому что впервые за этот год мысленно его так назвала.
И опять вспомнила его нежные слова и прикосновения к ней и то, как он замер, а потом начал покрывать поцелуями ее лицо и тело, когда она призналась ему в любви.
Очень редко в своей жизни она целовалась с мужчинами. Почти никто из кобелей этого не делал. Многие из них просто не хотели или не умели этого делать, им сразу – «давай, Нюрка!».
А если кто спьяну и пытался ее поцеловать, она старалась увернуться, чтобы не чувствовать мокрых слюнявых губ и несвежего запаха изо рта. Ей всегда эти их поцелуи были неприятны.
И сейчас, при воспоминании об этом, Анну даже передернуло: тьфу, пакость какая…
А все-таки, как же ей теперь вести себя дальше? Делать вид, что ничего не произошло?
Размышления были прерваны звуком ключа открывающейся двери.
Анна несколько секунд медлила, чувствуя полный внутренний диссонанс.
Умом она понимала, что ей надо сейчас остаться в своей комнате, предоставив профессору самому действовать.
Или не действовать?
Но сердцем ей очень хотелось выбежать сейчас из комнаты и броситься к нему; поцеловать его в губы и получить горячий ответный поцелуй.
«Ну, это ты уж слишком размечталась!" – одёрнула она саму себя.
Раздался ликующий голос профессора:
– Анна Степановна! Анечка! Иди ко мне!
Анну как ветром сдуло из своей комнаты, и вот она уже бросилась к нему на шею, и они начали, как она только что мечтала, целовать друг друга...
Затем Владимир Андреевич протянул Анне большой букет красных роз и, волнуясь, торжественно произнес:
– Анна Степановна, я прошу вас стать моей женой.
Анна остолбенела и не могла ничего сказать. Робко улыбнулась, а потом заплакала навзрыд.
Она впервые в жизни почувствовала острый, почти невыносимый приступ счастья.
Профессор этого не ожидал – даже слегка испугался. Достал платок и начал вытирать ей слезы.
Анна от избытка чувств ничего не могла сказать.
Она хотела прекратить плакать и не могла. Владимир Андреевич усадил ее на банкетку, а сам, стоя, стал гладить ее по голове и говорить ласковые слова.
Постепенно рыдания Анны перешли в тихие редкие всхлипывания.
– Анечка, ответьте мне, пожалуйста, вы согласны выйти за меня замуж? Я, конечно, понимаю, что вы молодая, красивая, у вас все в руках горит, а я уже не так молод, как вы…
Но я вас никогда в жизни не обижу, всегда буду ценить и уважать.
Но… если откажите мне, обещаю, все останется по-прежнему. Вы будете продолжать у меня работать. Если конечно, сами захотите.
Сразу скажите, не бойтесь меня обидеть, я же понимаю – я намного старше вас, мне уже пятьдесят четыре, хотя и самому в это не верится… честно говоря…
Когда я понял, что хочу всегда быть с вами, я почувствовал, что мне всего-то пятьдесят четыре года и жизнь только начинается! Чувствую я себя сейчас помолодевшим на много лет. Благодаря вам. Нет, благодаря тебе!
Анечка, ты только не подумай, что это я тут перед тобой хорохорюсь, изображаю молодого. Просто мне захотелось рассказать тебе, что у меня сейчас на душе.
Анна, волнуясь, произнесла:
– Владимир Андреевич… конечно, я согласна!
Я очень-очень хочу быть вашей женой!
Да я … – тут, переполненная счастьем, она уже не могла от избытка чувств не сказать по-простому. – Да я вам буду ноги мыть и эту воду пить и всегда за это Бога благодарить.
– Анечка, ну что вы… что ты… Спасибо, что ты согласилась. Я так боялся, что ты мне откажешь! Я же знаю, ты же сама мне свой паспорт показывала – тебе сейчас всего-то двадцать восемь лет, возраст совсем юный. Получается, я старше тебя почти в два раза.
Анна никогда не думала о возрасте Владимира Андреевича. Для нее профессор был такой человек, такой мужчина, что сколько бы лет ему не было, это не имело ровно никакого значения.
Она постеснялась сказать ему это вслух, но сказала:
– Меньше, чем в два раза. А со следующего года эта разница начнет еще больше сокращаться, и с каждым годом будет становиться все меньше.
– Точно! – с удивлением от этой неожиданной и простой мысли, воскликнул профессор. – Мне это и в голову не приходило, а ты молодец – сообразила.