…Весь этот день Анна чувствовала себя впервые в жизни такой счастливой, как будто еще немного, и ее счастье начнет расплескиваться через край.
Профессор уехал по делам, поцеловав ее перед этим, и сказав:
– Вечером я приглашаю тебя в ресторан.
Анна пошла в магазин модной женской одежды.
Впервые в жизни у нее появилось элегантное вечернее платье.
Длинное, темно-синее, скромное и закрытое спереди, но с глубоким вырезом на спине. К нему она по совету продавца купила длинные жемчужные бусы.
Анна накрасила губы, подвела глаза, а свои длинные светлые волосы заколола в высокий пучок, выпустив с двух сторон пряди около лица и обнажив высокую шею.
Владимир Андреевич, увидев ее, готовую к выходу, просто остолбенел:
– Анна Степановна… Анечка! Я, конечно, давно знал, что ты красавица, но что такая…
На следующий день Владимир Андреевич предложил не откладывать и прямо завтра, в понедельник, подать заявление в ЗАГС.
Счастье Анны омрачало только одно. Ей так сильно не хотелось об этом думать, но эти мысли все время всплывали из глубин сознания.
Она не могла не думать о том, что Владимир Андреевич возвел ее на такую высоту, на такой пьедестал, не подозревая того, какая она на самом деле.
Он ничего не знает о ее прошлой жизни, а если бы он только узнал…
Что-то он все-таки должен о ней знать, но что именно?
Анна больше всего на свете не хотела бы, чтобы профессор отвернулся от нее и начал презирать. А вдруг потом – когда-нибудь, кто-нибудь – расскажет ему о ней, и тогда он будет думать, что она обманщица. Поселилась у него в доме, а сама недостойна даже разговаривать с ним, а не то что быть его женой…
Анна измучилась от этих мыслей, но была уверена – если бы ее начали пытать самыми страшными пытками, она все равно не смогла бы рассказать профессору всё о себе.
Так ей было бы перед ним стыдно, и так сильно она не хотела бы причинить ему боль. Но она все равно была уверена, что будущий муж должен о ней что-то знать.
Но что?
Вечером в воскресенье она начала очень трудный для себя разговор:
– Владимир Андреевич, я должна вам сказать… У меня до встречи с вами уже были мужчины…
– Господи, Анечка, разумеется, я это понимаю. Ты очень красивая женщина, и, конечно, у тебя была раньше своя личная жизнь.
Но, скажу тебе честно, я ничего не хочу о ней знать. Надеюсь, ты не думаешь, что я буду ревновать тебя к прошлому?
Аня робко улыбнулась и покачала головой.
– Так ведь еще, Владимир Андреевич, я вам совсем не ровня. У меня нет никакого образования.
– Анна Степановна, вы это бросьте, – тут профессор перешел на официальный тон, улыбаясь при этом. – Я столько в своей жизни видел разных людей, что давным-давно понял, что главное, какой сам человек, что у него за душой, а не то, что он закончил, где работает и какой пост занимает. Да и, в конце концов, сколько у него денег.
Бывает такое, когда и образования выше крыши, и много где человек был, и с кем общался, а понятие, как себя вести, чтобы не задевать чувства других людей, полностью отсутствует.
«Это он, наверное, имеет в виду Ираиду», – подумала Анна.
– А к тебе, Анечка, вообще надо подходить с других позиций.
Тебя нельзя ни с кем сравнивать – ты самородок. Даже, я бы сказал, драгоценный камень. У тебя ясный ум и умение разбираться в людях. Так что перестань, пожалуйста, на себя наговаривать.
– Извините, Владимир Андреевич, я постараюсь больше так не говорить.
– Ну вот и славно. А теперь давай ужинать.
На собственной свадьбе в загородном ресторане Анна была ослепительна.
Все мужчины, не только муж, с трудом могли оторвать от нее глаза. Ее хотелось рассматривать снова и снова.
Одета она была в бирюзовый брючный костюм. Прямые брюки и туфли телесного цвета на высоком каблуке подчеркивали длинные стройные ноги. У приталенного жакета-туники с ассиметричным вырезом, запахом и баской наискосок были широкие шифоновые полупрозрачные рукава такого же бирюзового цвета с плотными манжетами. Тонкие запястья рук казались особенно хрупкими.
Длинные светлые волосы с ровно подстриженной прямой густой челкой были уложены крупными кольцами. Даже сама Анна, когда увидела, какую прическу ей сделали в салоне, не могла сдержать восторженного возгласа.
В том, что невеста так хорошо выглядела, «виноваты» были не столько одежда и прическа, сколько флюиды счастья, исходившие от нее – женщины, у которой впервые в жизни наконец-то появился любимый и любящий мужчина.