Вообще-то, скорее всего, дело тут было не в трудолюбии. Если бы этим бабушкам-пенсионеркам хватало денег на достойную жизнь, вряд ли многие из них продолжали бы убиваться на своих огородах. Наплевали бы они на общественное мнение и, сохранив хорошее здоровье, отправились бы путешествовать за границу. Или поехали на курорт. Но тогда это была бы совсем другая страна…
Вот было бы хорошо, если бы такую страну кто-нибудь для нас построил, а мы бы стали в ней жить!
Глава 2
Первое время Нюра еще предлагала мужикам заплатить за работу, но деньги от нее никто брать не хотел. Им, когда-то «пробовавшим» ее, и знавшим, что «это» она делает лучше и разнообразнее других деревенских баб, хотелось от нее не денег.
Нюре стали ставить условия: или даешь – или никто ничего тебе делать не будет. От своих жен это, конечно, всячески скрывалось.
Вскоре Нюра окончательно поняла, что сейчас она стала именно такой, какой все в деревне считают ее уже давным-давно. Она просто стала этому соответствовать.
Единственное, за что Нюрка и спустя годы, живя в деревне, была благодарна своему первому мужчине Толику, так это за то, что после первой же недели их совместной жизни он повез ее в райцентр. И почти насильно, несмотря на то, что она сгорала со стыда, приказал купить в аптеке спираль и пойти поставить ее к гинекологу.
………………………….
Один раз было, что три сильно выпившие молодые деревенские бабы – как раз те, ни с кем из мужей которых Нюрка никаких дел никогда не имела, науськанные Маришей Панкратовой и наслушавшись ее проклятий, собрались компанией и пошли к Нюре домой. Сорвали на двери задвижку, повалили Нюру на пол и сильно избили ногами. («Превентивная мера»: так назвали бы это юридически подкованные граждане).
У Нюры тогда было сотрясение мозга и множество синяков на теле. Бабы потом пришли к ней в больницу и, в буквальном смысле, валялись у нее в палате в ногах, жалуясь, что это всё змея Мариша их надоумила. Просили не заявлять на них в милицию – «у нас у всех детки малые». Нюра, конечно, заявление на них не подала и ничего следователю говорить не стала. Не столько потому, что их пожалела, а потому, что ей еще в деревне жить.
Вскоре после выхода из больницы к Нюриному дому приблудился маленький рыжий щенок дворняжки. Собачка была девочкой, Нюра назвала ее Майкой – тогда был месяц май.
Дворняжка прожила у нее полгода, когда однажды, придя с работы, Нюра увидела, что у Майки сильный понос и рвота. Собака перестала есть. Лежала, скрипя от боли зубами, глядя на все время гладившую ее по голове Нюру, печальными глазами.
Нюрины слезы капали на собачку, когда она шептала ей: «Маечка, пожалуйста, не умирай…»
Вызванный ветеринар сказал, что это отравление. Скорее всего, крысиным ядом и сделать здесь ничего нельзя. Нюра не разрешила ему усыпить свою собаку, надеясь, что случится чудо и Майка поправится.
…Она похоронила ее около забора и посадила над могилкой березку.
Еще много раз Нюра плакала около пустой будки, а в душе ее поднималась жалость и злоба, когда она вспоминала о том, как мучилась перед смертью ее собака. Нюра не раз мысленно проклинала того неизвестного человека, который это сделал – подсыпал ее собаке яд, и желала ему таких же мучений и всего самого плохого.
Больше она никогда собак не заводила.
По ее заказу сделали высокий забор вокруг дома и всего огорода, а на воротах теперь стояли крепкие запоры.
……………………………
Но с тех пор, после сотрясения мозга, с кулаками никто из деревенских баб на нее не лез, вплоть до случая на рынке все с той же неугомонной в своей ненависти к ней Мариши. Обзывали ее вслед деревенские бабы часто, но на это Нюра давно перестала обращать внимание.
Мариша до сих пор не могла простить, что когда-то ее муж Михаил, в те времена еще холостой парень, сожительствовал с Нюркой и даже, если бы ему не помешала свекровья, женился бы на ней.
А что Нюрка до сих пор его приманивает и хочет увести из семьи – Мариша была в этом уверена и поэтому частенько устраивала своему мужу сцены ревности.
Мариша ненавидела Нюрку уже давно.
Началось это у нее еще с тех пор, когда она от людей услышала, что есть такая проститутка в соседней деревне, к которой ходит ее Мишенька.
Мариша влюбилась в Мишку за полгода до того, как он связался с Нюркой – когда он и его друг стали на мотоциклах приезжали в их клуб на танцы.
Мотоцикл у Михаила был такой… как сказали бы сейчас – крутой. Самый лучший на несколько окрестных деревень: темно-вишневый, чешский, назывался «Ява». С белым мохнатым сиденьем из овчины, высоким рулем и четырьмя зеркалами. Наверное, как раз из-за этого мотоцикла Мишку, а заодно и его друга, их местные ребята уважали и не трогали, хотя обычно ребят из соседних деревень не жаловали – били, когда они осмеливались появляться на танцах в их клубе.