Юля испугалась, решив, что мать откуда-то узнала, что Леонид и есть их с Наташкой сутенер.
Маришина дочь решила, что ее мать хочет шантажировать не только Нюрку тем, что она о ней расскажет мужу, но и Лёнчика тем, что ее дочь стала стоять на трассе и заниматься проституцией.
Юля решительно заявила, что никакого адреса просить у Наташи не будет. Разумеется, она не стала говорить матери, что где находится квартира Леонида, ей и самой хорошо известно.
– А зачем тебе Лёня нужен?
– Надо. Хочу, чтобы он Нюрку помог разыскать. Нашел ее адрес, а я тогда нажму на нее. Может, тебя тогда в институте восстановят.
– Да откуда, он, на хрен, это узнает?
– Это его проблемы. Пускай узнаёт. Он мне кое-что должен.
Юля задумалась.
– Ма, а вообще-то, чё ты паришься, чтоб Нюрку найти – Наташка тебе нужна, Ленька… по Интернету ж можно ее вычислить.
– Как это?
-- Легко. Но ты все равно не поймешь. Как там сейчас ее зовут?
– Анна Степановна Одинцова.
– Может, конечно, в городе она и не одна такая… а сколько ей лет?
– Мы с одного года. Тридцать семь.
Юлька критически посмотрела на свою мать. Та выглядела старше своей соперницы Нюрки-Анны лет на пять, а может, и на все десять.
– Подожди, я сейчас.
Юля пошла в комнату к ребятам-пятикурсникам («Отстаньте, дураки, не сейчас!») и довольно быстро принесла бумажку с адресом и телефоном.
– Это точно она. В самом центре города живет. А муж у нее, оказывается, и правда, профессор, микробиолог какой-то. Зовут его … – она прочитала по бумажке, – Владимир Андреевич Одинцов.
………………………………….
Мариша решила Нюрке не звонить, а встретиться с ней лично.
Дом, в котором жила Нюрка с мужем, был не обычным кирпичным или блочным.
Это была сталинка – с лепниной, высокими потолками и причудливыми балкончиками.
Около всех трех подъездов были разбиты клумбы с поздними яркими махровыми георгинами разных окрасок.
Мариша никак она не ожидала, что Нюрка, ее извечная соперница, может жить в таком богатом доме, и была неприятно удивлена этим.
На лавочке возле одного из подъездов сидели две пожилые женщины интеллигентного вида. Даже не поздоровавшись, Мариша спросила у них:
– Одинцовы в этом подъезде живут?
– Да. Но Анечки сейчас нет. Она на рынок недавно ушла.
Мариша присела на соседнюю лавочку и в разговор не вступала.
Анечка… ну ничего… придет время, и эти бабки тоже всё в подробностях про Нюрку узнают…
Мариша прождала Нюрку больше часа и за это время еще больше накрутила себя.
Злоба на Нюрку переливалась через край и, завидев её, подходящую к дому, Мариша встала и пошла навстречу, через двор наперерез…
……………………………………………
Около своей квартиры Анна остановилась, поставила тяжелую сумку на пол и прислонилась к дверному проему. Ей хотелось биться об него головой.
Как стыдно ей было перед пожилыми женщинами из их дома, когда Мариша во дворе дома громко кричала на нее и угрожала ей!
Но хуже всего было то, что Мариша в конце своего гневного монолога уже довольно спокойно заявила: «Если через три дня Юльку не восстановят в институте и, само собой, не отменят ее выселение из общежития, то твой Владимир Андреевич и все остальные узнают, сколько ты, Нюрка, мужиков через себя пропустила. И еще много всякого я могу про тебя рассказать».
За дверью квартиры Анну ждал муж, а она все не могла зайти домой, потому что в голове у нее крутились мысли: «Боже, что же мне делать? Как сделать, чтобы Володя ничего не узнал… Неужели это все? Неужели закончились десять самых счастливых лет моей жизни…»
Она понимала, что даже если ректор не исключит Маришину дочь из университета по ее просьбе – а шанс, что это случится, был минимальный, то для нее, Анны, это лишь временная передышка. Мариша теперь всегда будет держать ее на крючке и шантажировать.
Не в характере Анны было сдаваться.
В этот же день она позвонила ректору и договорилась с ним о встрече.