ГЕРИНГ (сжимает голову руками). Что с тобой? Что с тобой, Герман? Это не ты, не ты убивал их, не ты сжигал, не ты насиловал. Война — это часть жизни. Жизнь невозможна без войны. Ты сильный, ты справишься, ты выдержишь всё!.. Если бы мы судили их! Нет, мы бы их не судили, просто прикончили бы всех, а фюрер произнёс бы речь. А теперь они все смотрят на меня! Жалкие рабы! Они хотят не просто повесить нас, они хотят нас унизить, растоптать нас и Германию… Поздно, друзья мои! Свои грехи мы передали по наследству миллионам тех, кто родится после нас. Кто-то должен править миром. Сегодня вы союзники, а завтра — враги. На смену явной войне придёт война тайная, необъявленная, бесконечная. Терроризм. Что может быть ужаснее собственной беззащитности! И этот процесс только набирает силу. Если вы не задушите гадину, она задушит вас!.. Лучше я умру, чем скажу хотя бы раз, что мы были неправы. (Кричит.) Я одинок? Одинок? Почему вы молчите?..
Телефонный звонок. Кабинет Джексона.
ДЖЕКСОН (в трубку). Господин Президент, я двадцать лет занимаюсь юриспруденцией и не могу допустить здесь суд Линча… Господин Президент, вы назначили судью Биддла членом трибунала от Соединённых Штатов, того самого Биддла, которого вы же сняли с поста министра юстиции. Ни для кого не секрет, что, когда рейхсмаршал Геринг сдался, наши доблестные офицеры устроили вечеринку, а проще говоря, попойку в компании с ним. Фотографии были в газетах… Простите мою горячность, но мы компрометируем нашу страну… Нет, господин Президент… Что касается вынесения приговора, наши с русскими представления о справедливом суде расходятся… В таком случае я готов просить вас об отставке… Всего доброго, господин Президент!.. (Кладёт трубку, достаёт из внутреннего кармана блокнот, открывает его, что-то пишет, на стук в дверь не реагирует и не замечает, как в кабинет входит Лоренс.)
ЛОРЕНС: Добрый вечер, Роберт… Роберт, вы слышите меня?
ДЖЕКСОН: Простите, задумался.
ЛОРЕНС: Я стучал. Дверь была открыта. Я вижу, вы устали.
ДЖЕКСОН: Старею.
ЛОРЕНС: Если бы я был женщиной, предложил бы вам помассировать шею.
ДЖЕКСОН: А лучше голову!
ЛОРЕНС: У вас красавица-секретарша!
ДЖЕКСОН: Мисс Элси боится мышей и дурных снов. Сто лет не была дома, последний раз уезжала из Вашингтона ещё до войны. Кажется, она влюблена в меня.
ЛОРЕНС: Мне так не кажется, я уверен.
ДЖЕКСОН: Скоро у неё будет новый босс.
ЛОРЕНС: Уход в отставку — самое лёгкое решение всех проблем. У вас осталось два дня, чтобы дописать речь.
ДЖЕКСОН: Да-да, теория, право, исторические параллели… Президент считает, что надо проявить гуманизм.
ЛОРЕНС: Нужен оправдательный приговор? Для всех?
ДЖЕКСОН: Это суд, или скотобойня?
ЛОРЕНС: И вы пойдёте на это?
ДЖЕКСОН: А вы, сэр?
ЛОРЕНС: На это пойдут все, кроме русских. Ещё в Лондон, где был написан устав трибунала, русские привезли перечень нежелательных вопросов. Пункт первый: секретный протокол к советско-германскому договору о ненападении и всё, что с ним связано. Последний пункт: советско-польские отношения, проблема Западной Украины и Польши. Наши французские друзья со своей стороны предпочли забыть позор Мюнхенского соглашения с Германией. У каждого в шкафу свой скелет. Вот и у вас теперь свой.
ДЖЕКСОН: Если хоть один нацист уйдёт от ответственности…
ЛОРЕНС: Русские не пойдут на оправдательный приговор.
ДЖЕКСОН: Искать общий язык с русскими? (Пауза.) Ваша честь, вы читаете газеты?
ЛОРЕНС: Не всегда.