Выбрать главу

Я доела суфле и облизала ворованную ложку, которая, как и я, помнила живого веселого Тэя. Слова Гюль медленно приживались. От них, завтрака и общей слабости – тошнило. У меня интеллект тридцать один. Блин, почему я должна видеть мир сложным?

– Интеллект вообще загадка, к тому же он не идентичен понятию «разумность», – отмахнулась Гюль. – Они считают по сложности мозга, числу активных связей и проценту включения потенциала в работу. Только это все не важно. Если тебе сделать еще пять-шесть инъекций знаний и дать время их усвоить, значение вырастет до двухсот. Ты останешься та же. А может, вообще во вред пойдет. Я обколота навигацией так, что могу вручную делать переход, хотя это по идее вне биологических возможностей людей. И что? Это меня делает умной?

– У меня болит голова и без твоих рассуждений.

– Я кое-что вспомнила и решила, – строго сообщила Гюль. – Я закрыла дверь и попросила морфа полностью нас экранировать. Я предлагаю тебе совсем безнадежное дело. Вероятность успеха по-умному менее одного процента. Это оптимистичный вариант. Но если я права и чудеса бывают, можно попробовать попасть в шлак и иметь шанс оттуда выбраться. Не скоро и не обязательно получится, но иначе вообще нет вариантов.

Я отставила поднос и жизнерадостно кивнула. Женская интуиция по имени эмпатия орала в голос «да, да!». Ум молчал, ему рот заткнули.

Гав спрыгнул с кровати и стал бродить по комнате, громко имитируя мурлыканье. Он был здорово похож на обычного пятиглазого кота, особенно пока не начал прогуливаться по стенам и даже потолку. Гюль неотличима от человека, разве что цвет глаз меняет и смуглеет по настроению. Зато если ей отрезать для пробы руку, ведь отрастит в полчаса!

Могу ли я смотреть на окружающих иначе, относиться как-то по-другому, зная весь обман внешности? Нет. Она права, я вижу мир просто. Я даже не завидую никому. Смысл? Морфы почти вне закона, хотя справочник в моей голове утверждает: они живут на плечах и спинах каждого тысячного разумного. Это нелегально, но морфа ведь нельзя обнаружить. Он с носителем до смерти последнего, и переживает потерю отчаянно, на время впадает в шок – тогда его и отлавливают, и в камеру передержки… Вот ведь гадство.

Морфы сами выбирают носителя, и никогда не соглашаются на сделки. Это повод для ненависти и главное основание их нелегальности. Разве дознаватели той же империи простят морфам отказ сотрудничать? Вот и гнобят от злости.

Гюль я не завидую тем более. Умная, красивая, одаренная – и до сих пор не знает, мужик она или баба, или ей вообще не важно, кем быть. Не знает она, блин! Её так долго совершенствовали, что исходник оказался забыт. Так что они живучие, а я – человек. Дикий, первобытный. Ну, или, что куда более лестно – настоящий.

Может, Тэй потому и стал меня угощать, что рассмотрел этот талант. Мой талант. Оказывается, мало кто умеет просто смотреть и слушать, не отворачиваясь от странного. Это почти смешно и довольно грустно. В очень большом универсуме не так и много неравнодушных людей, готовых служить в габах и не вербоваться в шпионы, не выбирать покровителей и не разменивать свой дар человечности на аурум, окислитель и всякие иные условные ценности. Как я сказала Тэю? Тоска и любопытство, смешать но не взбалтывать. Я была искренней. Сгоряча.

– Я продала украшения, – продолжила Гюль, показывая запястья. – И с волос тоже, все. Продала окислитель из кладовки и тот, что получила вперед, подделав прошение от твоего имени. Нам хватит, чтобы заказать катер. Я могу в ручном режиме разогнать его и положить на курс. Нелегально, без запроса в габ-центре и контроля маршрута, а они проверяют все расчеты автоматики. Вася сказал, что согласен сделать прореху в наблюдении, нас отследят после точки возврата, не ранее. Окислителя хватит до места. И еще немного останется, часов на пять. Вася сообщит, где мы. Но вытащить нас не успеют. Все понятно?

– Да.

– Твой Тэй сказал про сектор ИА. Он, похоже, умный… был. Зачем бы зря упоминал то, что вовсе бесполезно, – Гюль вздохнула. – Скажи, он тебе как, божественный? На всю жизнь и без оглядки?

– Черт его знает. Мы толком не знакомы. Но что-то проскользнуло, признаю.

– А привязать к мачте и тупым ножом? – Гюль сделала большие глаза.

– Хватит во мне копаться, как в мусорном ведре! Мало ли, что я думаю и тем более не думаю, а просто вот оно бац – само всплывает. Не знаю. Вряд ли мы ужились бы. Но еще разок выпить «черную звезду»…

Я мечтательно вздохнула. Гюль расплылась в улыбке: опять влезла и читает меня без зазрения совести, по роже видно. Ну, что я могу с ней сделать? Сама в гости пригласила. От души. А она меня теперь тоже приглашает – от души. То ли повторно желает самоубиться, то ли правда верит в чудеса. Зачем лезть в историю, о которой все знают: это безнадега? Гюль доведет катер, морф вряд ли останется тут и помашет вслед нам лапой. На моей совести будут два трупа, не считая родного тела.

полную версию книги