— Продолжай, — а вот теперь холодная маска девушки дала трещину. Она удивилась.
«Не ожидала от избалованного княжича? Ты подожди, я ещё не то выдам».
— Очевидным также кажется, что действует группа лиц. Подчеркну — я опираюсь только на материалы дел. Если бы это был одиночка, он бы просто физически не мог исполнить то, что здесь описано. В прилагаемом здесь заключении экспертов указано, что на всех местах преступления присутствуют остаточные следы магии, хоть и топорно затёртые.
— Было такое, — наморщила лоб Аника. — Но тут всё просто. Злоумышленники пользовались маскирующим артефактом.
— Да, я тоже сначала так и подумал, — нейтрально произнёс я, следя за её реакцией. — Ровно до того момента, как не увидел, список украденного. Вы его внимательно просмотрели?
— Более чем, — настороженно ответила опер. — А что там увидел ты? — тут она не смогла скрыть нотки снисходительности.
— Конфликт предметов культа и магических артефактов, — пояснил я. — В описи икона Спасителя. Это никого не насторожило?
Знания об этом само появилось у меня в голове, когда я знакомился с материалами. Оказывается, артефакты — по сути аккумуляторы с вложенной энергией мага и матрицей заклинания, в присутствии «святых» предметов разряжались в считанные секунды. Как мобильник на улице в минус шестьдесят. При этом, сам маг рядом с предметами культа мог находится сколь угодно долго и даже применять свои спелы.
И кстати, никакой мистики в этом не было. В смысле, боженька против магии не выступал и не разрушал богомерзкие амулеты. Все гораздо проще и, если можно так говорить о магии, научнее.
По сути, разрядка артефактов вблизи предметов культа происходила от конфликта подходов. Если артефакт — это заклинание, пока не очень понятным мне способом упакованное в предмет с подходящими свойствами, то та же икона, особенно старая — являлась объектом, к которому обращались молитвы.
А это, по факту что? Правильно! Те же вербализованные заклинания, созданные группой лиц по предварительному сговору. Тьфу ты, уже зарапортовался — всего-то три дела изучив! В смысле, неопределенным количеством людей, не умеющих в магию. У церковников это называлось «намоленностью».
На выходе из всего этого получался фактически артефакт, но построенный на других принципах, который своими колебаниями разрушал резонанс магических установок в «обычном» волшебном предмете.
Мага же это не касалось, поскольку его синхронизация для выдачи конструкта производилась оператором, а не являлась статичной формой. Така фигня.
Забавно, что память Михаила работала так избирательно. Про конфликт «церковной магии» с магическими батарейками он знал, а вот про мобильные доспехи — ничего. Бестолочь, что тут скажешь! Ну хоть что-то у него в мозгах осело после уроков.
К сказанному еще хотелось добавить, что о данном конфликте на стыке двух разных колдунств, должен знать любой грамотный специалист, но я решил не выделываться. Незачем на ровном месте строить из себя умника. Вполне рядовой просчет, тем более из «намоленных» предметов культа, только икона и была. Запросто можно было упустить. Особенно, в текучке. Когда у тебя на столе сразу три десятка дел.
— Черт! — выругалась Аника.
— Все верно. В группе похитителей по крайней мере один маг. Сказать насколько сильный не могу, но не ниже Подмастерья.
А вот теперь руководительница группы смотрела на меня совсем по-другому. Без скрываемого превосходства, но как на собаку, которая вдруг научилось говорить. Нет, то что я маг и просто обязан знать о такой тонкости, она понимала. Сын князя, как-никак! Но умение читать полицейские материалы и делать верные выводы — нет.
— Занятно, — тем не менее кивнула она. — Стелла, запроси-ка у экспертов информацию о тех затертых следах остаточной магии. И пусть заодно дадут объяснение, почему ничего не сказали о «намоленной» иконе. Кто заключение давал? Литвинов?
— Вроде… — протянула сексбомба, меняясь в лице. Судя по всему, это был ее залёт. Взгляд, брошенный ею на меня, тоже стал другим. Заинтересованным, но без сексуального подтекста. Типа, а мальчик-то шарит! — Сейчас займусь!
— И подними карточки одаренных домушников в системе, — вдогонку велела начальница.
— Сделаю…
Я сидел со скромным видом героя, для которого разгадать очередную загадку — обычное дело. Не без удовольствия слушая, как Стелла строит по телефону того самого Литвинова, профукавшего важную деталь. Что интересно: ругалась женщина без мата, но так изощренно строила речь, что бедняга на том конце провода явно обтекал.
— Хорошая работа, — тем временем похвалила меня Воронина. — Эта версия может дать нам совсем другого подозреваемого. Может, от тебя и будет толк.