Что это? Нечто важное. Нечто настолько важное, что очень могущественные люди заволновались. Почему могущественные? А какие бы еще смогли в кратчайшие сроки нагнуть наркоторговцев, найти внештатного исполнителя… который потом тоже никому ничего сказать не сможет. Его — Шёпота.
Опасный заказ? О, да! Но если это одновременно не шанс уйти из профессии с «золотым парашютом», то что тогда?
Все эти размышления прокрутились в голове наемника за те тридцать секунд, что он читал сообщение. И закончились решением, выразившимся в слове «принято».
После чего он уже действовал, не тратя времени на отвлечённые мысли. Прикрепил огненный конструкт к старым напольным часам. Когда стрелка дойдёт до восьмёрки — выжжет всё. Он уже будет в другом месте, в другой одежде, под другой легендой. Потеряется для всех. В том числе и для заказчика, который сейчас так старается зачистить хвосты.
— Заказ для вас, — произнес парень в велосипедных лосинах. — Скажите номер подтверждения.
По его молодому лицу было хорошо заметно — выбранное место ему не нравится. Но только запахом. Опасений, при этом, он не выказывает. Курьерам, работающим на «Гудок» доводилось доставлять заказы и в более специфические места, чем подземный коллектор. Все они знаю, что развозят. Точнее, думают, что знают.
— Да, — едва слышно произнес Шёпот. Говорить в полный голос было больно из-за поврежденных еще в молодости голосовых связок. — Триста шесть семьсот двадцать один.
Когда в его ладонь лёг крохотный свёрток — упаковывали второпях, просто замотав флешку в офисный файл и в несколько слоев обмотали скотчем, — наемник коротко кивнул.
На кончиках пальцев сформировался любимый конструкт, на создание которого не ушло и секунды. Простой, но очень эффективный против неодаренных. Курьер даже понять ничего не успел — «пламенное лезвие» снесло ему голову, одновременно с этим запекая кровь на срезах. Ни капли наружу. Чисто. Профессионально.
— Благодарю, — скорее выдохнул, чем сказал наемник.
И больше не глядя на лежащую отдельно от тела голову, достал очередной одноразовый телефон, и включил камеру. Сделал несколько снимков свертка с разных ракурсов, после чего разрезал скотч, вытащил флешку и убрал в карман. Взамен сунул в отверстие подходящий по размеру брелок, и расположил заказ на ладони так, чтобы нарушенная упаковка находилась снизу, а предмет в обертке просвечивал сквозь пластик.
Включил видео, навел камеру на ладонь и проделал с «флешкой» тот же фокус, что и с телефоном получасом ранее. Сфера, вспышка, слетающий с ладони пепел. И отправка «доказательств» на указанный номер.
Ответ пришел в виде уведомления на другой телефон, к которому было подключено только банковское приложение. Хмыкнув и поправив воротник куртки, Шепот покинул коллектор, оставив тело так и не узнавшего за что умер парня внизу. Когда-нибудь его найдут. Шепота — нет.
Наемник не собирался бежать или залегать на дно — это привлекло бы внимание. И заставило таинственного заказчика подумать, что всё не так уж гладко прошло. Напротив, Шепот планировал вести себя так, словно бы ничего не случилось. И он не догадался об обмане. Брать простенькие заказы, которых в столице всегда пруд пруди, но осторожно, разглядывая каждого посредника через лупу. Чтобы не нарваться на тех, кто попытается его устранить. И ждать.
Если понадобится — год. И за это время выяснить, что же такое хранится на информационном носителе. И сколько оно может стоить. И только после того, как с этим станет всё понятно — решит, кому её продать.
Глава 9
По-настоящему интересную, стоящую женщину, хочется убить. У кого хочешь спроси! Да вон, хотя бы у Джона Сноу из «Игры престолов». Бедный пацан влюбился всего два раза. И с обоими любовницами пришлось покончить.
Аника Воронина была очень интересной женщиной.
Довольно привлекательная, хотя и не броская. Умная и язвительная. Обладающая вкусом. Знающая себе цену. Немногословная. Блондинка, что для меня скорее плюс, чем минус. И в довесок ко всему — увлечённый своим делом профессионал. Как говорится, был ли у меня хоть один шанс?
Когда мы прибыли на место преступления, она за несколько секунд осмотрелась, впитала в себя всю необходимую информацию, и сквозь сжатые зубы прошипела: «Висяк,…ть!» Чем окончательно покорила сердце старого опера.
Правда, мы в Питере такие дела чаще «глухарями» называли, но это детали. Не могла же она быть настолько совершенной.