— И сидеть нам в погребе, пока ты не выпьешь все, что сможешь найти? Нет уж, хватит. А если бы ты остановился на первом кувшине, то смог бы, как и я, выйти из ресторана, и увидеть настоящее чудо! — тут глаза девушки, и без того достаточно большие, распахнулись еще шире в неподдельном восхищении. — Огромные духовные алые фениксы прилетели с запада, и сели где-то за городом. Люди говорили, что они несли пассажиров. Ах, как бы хотелось и мне прокатиться на таком! Взлететь над землей, надо морем, над облаками! Посмотреть, как тают внизу горы, как нитями становятся широкие реки, а большие города- словно детские постройки из песка на берегу моря. Ты знаешь, Ли, взлететь к облакам — моя детская мечта…
Ничего ответить я ей не успел: нож, которым я с переменным успехом рыхлил слежавшийся песок, воткнулся во что-то деревянное. Как говорится, должным образом замотивированный культиватор легко заменяет собой отряд каторжников с лопатами, и дорыться до находки для меня стало легко и просто — ведь надежда утроила силы этого похмельного мудреца, более не обращавшего внимания на щебет погрузившейся в грезы девушки.
Находка извлечена на свет была мной без всяких усилий, и была она, судя по весу, не пуста. Сундук, окованный железными полосами и усиленный для крепости металлическими уголками, с выжженной на крышке надписью: цифры три и один, Ланьхоу, «Серое облако».
Согласно опыту этого старика, в подобных сундуках обычно хранится корабельная касса.
Расковырять проржавевший замок тоже труда не составило, и, откинув крышку, я приступил к изучению содержимого. Длинный прямой кинжал из незнакомого мне сплава, в богато украшенных ножнах, прикрепленных к заскорузлому от морской соли шелковому поясу был осмотрен, признан неплохим и отложен в сторону. Пара кожаных мешочков, маслянисто звякнувших при извлечении, порадовали меня неизвестной, но, безусловно, неплохой суммой в серебряных монетах, и отправились прямиком в кольцо. Вдоль задней стенки сундука, заботливо укутанные каким-то тряпьем, обнаружились четыре большие бутылки, запечатанные сургучом, их исследование я отложил на потом.
Еще один кожаный мешочек из-под денег (но без них самих) обогатил меня коллекцией пилюль, наваленных туда россыпью. Суконный сверток с окаменелым куском чего-то (и следами зубов на этом самом куске) вызвал во мне некую озадаченность, его я тоже отложил. Два больших золотых перстня, золотая серьга, явно из того же набора, что и перстни, отмычка, сделанная из гвоздя, заточенное пыряло из чьей-то кости, кривой моряцкий нож без ножен, с изъеденным ржавчиной лезвием — это все, конечно, хорошо и любопытно, но немного не то, что бы я хотел здесь найти. Больше в сундуке ничего не было, и я внимательно обследовав пустую тару, вернулся к находкам.
Тряпье я развернул: им оказался когда-то красивый, богато украшенный золотой вышивкой халат, рассчитанный на низкорослого, но при этом довольно упитанного человека. Форменная шапка капитана, смятая в комок и засунутая в рукав и там засохшая, также присутствовала, зато в другом рукаве наличествовала бутыль, наподобие четырех вышеописанных, но вместо изначального содержимого в ней обнаружилось искомое — еще один пожелтевший и хрупкий лист когда-то дорогой и гладкой бумаги, исписанный с обеих сторон.
Душу этого старика жгло нетерпение, и бутыль была расколочена об угол сундука, и письмо отца, а ничем иным это быть не могло, оказалось в моих руках.
Здравствуй!
Если ты читаешь это письмо, то твое имя — Дао Ли, а если это не так, тогда мелкому Ли не повезло, и я пожелаю ему удачи в других делах.
Впрочем, буду надеяться на лучшее, так что, здравствуй, Дао Ли! Как ты, наверное, уже понял, я все еще жив. Бумаги у меня мало, поэтому, буду краток, и у меня есть для тебя новость, а ты сам решай, хорошая она, или так себе. Так вот, ты вовсе не потомок синнаньского крестьянина. Ты прямой наследник главной ветви славного древнего рода Дао, чье влияние простиралось на всю центральную часть нашей империи. Однако козни недругов сделали свое дело, и под ударами врагов, предводительствовали которым свинорылые черти из семей Мин и Лянь, наша семья оказалась в весьма непростой ситуации. Из-за предательства, зимой 180 года главное поместье семьи Дао было осаждено войсками врагов, а наших людей преследовали не только в столице, но и по всей стране. Твой отец, Дао Сихао, не надеясь отстоять древний дом семьи, доверил тебя мне, своему другу и побратиму, с приказанием укрыть в надежном месте, а сам решил остаться и сражаться, чтобы выиграть время для тех, кто уходил из поместья тайными путями. Нас преследовали, и моя жена, твоя приемная мать, была ранена, от чего так и не оправилась, впрочем, я уже за нее отомстил. Когда тебе должно было исполниться шестнадцать, я обязан был вернуть тебя в столицу, но случилось все так, как случилось.