24.01.99 дом 15:43
Тайна, которую поэт открывает нам, сокрыта в мире от меня, может быть, и от вас. От нас. Знаете, а я полностью уверен, что бесталантен. Нет, не уверен, знаю. Это легко, когда видишь человека, и тут же с уст слетают слова восхищения, ты понимаешь, где на самом деле талант, а где Сольери.
Павел сказал бы, что все вокруг переосмысление формы. Но талант уже в возможности видеть, что это так. Бесталантность, бездарность в постоянном поиске того, чего на самом деле не существует - истины. Сила знать о ее существовании, но полностью ее игнорировать, так, как будто ее нет. Отсутствие у меня ее проявляется уже в том, что пишу эти строки. Скорее выстукиваю их на машинке.
Бесконечный конфликт вечности и времени.
Это похоже на Москву. Вы знаете, чем привлекает этот город? Своей открытостью. Тайна его в том, что он полностью открыт любому. Это в его архитектуре, в его жителях, в его кольцеобразной системе. Он, добрый, открывает свои руки на встречу нам. Обнимает, тепло в нем. Это его тайна - потенциальная открытость миру.
Так и талант - открыт миру, растворен в нем, понимает его таким, какой он есть. Ничего в него не привносит, ничего в нем не ищет, ничего от него не берет. Ему не надо борьбы над собой, тягостных дум о своей судьбе, только перо и хорошая музыка, а мы будем страдать, рыдать над его героями.
А что делать человеку, который знает это? Мне? Помните героя Камю, который всю жизнь потратит на одну сцену с всадником. Автор ведь спасает его от чумы... Подобно ему прожить свои лета? Ведь ничего не поможет тому, кто знает, что не в умении писать дело. Даже не в умении работать со своим воображением ли, умом ли, памятью, сердцем. Должен быть открыт миру, знать, о чем говорят воробьи на твоем подоконнике. Перестать пить кофе по ночам.
Но не могу бросить писать, хотя это был бы самый лучший выход для всех, и для вас. Знаю, что лучше не стоит, но не могу. Желание есть. И что-то еще там, внутри, под тринадцатым ребром. Там, что-то спит. Слышу, что спит. Тихо, тихо.
25.01.99 по пути от дома друга к дому около 19:30
"Симфонический блюз"
- А знаешь, что я тебе скажу, нет, ты пей-пей, только не останавливайся. Давай, ради меня. О-оп, молодец! Так вот, я тебе скажу, что у меня была однажды встреча с Богом.
- Да ты говори-говори, да не заговаривайся! Я таких как ты много в своей жизни перевидал! Все говорили: я видел, я знаю, только никто не мог рассказать какой Он, любит ли нас, всех, тех, кто здесь, в этом дерьме.
- Слушай Палыч, я же тебе сказал. Встречался, вот как сейчас с тобой и этим стаканом. Давно это было, я еще тогда женат был.
- Так у тебя и женка была?! Да ты ваще парень хоть куда! Все вы сначала водки нажретесь, а потом как начнете байки травить! Прям уши закладывает.
- Не, Палыч, ты послушай. Я щас все рааасссскажжу, давай еще по одной и... Давай, давай, смелей...
- Ну тогда дай мне того синенького в графине, понравилось уж очень. Ага, и пива давай - ууух - теперь базарь сколько влезет: мне уже будет все в кайф.
- Представь Палыч: квартира в центре... Жена красавица, умна.
- А-а-а... Так если у тебя проблемы с ней были, так это от ума излишнего, дурень, кто же на умной то... Дураак... - и он хлебнул еще синенького и изящно рыгнул на весь трактир.
- Квартира, все в достатке, родители помогают, мы молоды, еще учились, но я где-то подрабатывал, ну и вообще все было в кайф. Все было ништяк.
- Учился-то где?
- Да в университете, она тоже...
- Угу, - пробурчал довольный, низкий, хриплый голос пьянчужки. - Крутые?
- Да нет, не крутые, но жилось привольно. Пока со мной не случилась такая штука. Я встретил Бога.
- Идишь ты? Бога-а-а? Ты круг. Я верю. На, теперь ты хлебни. Авось вновь встретишь, - и принялся ему наливать еще чего-то непонятного оттенка.
- Палыч, дурак, ты невежда, тебе о высших материях, а ты о стакане. Блядун ты! Мудак с большой буквы.
- Ребят, вы разошлись, разошлись, - послышался голос со стороны.
- Придурок, идиот, это ж я тебе выпивку поставил, а ты, сволочь такая, слушать меня отказываешься и посмехаться еще вздумал. Пошел вон, неуч, невежда. Вон, ублюдок.
- Эй, пора прогуляться, - и кто-то сбоку его поднял и вынес на улицу.
Его вернул в мир холод. Он неизвестно каким чувством ощутил, что находится в сугробе. Открыл глаза, встряхнул головой. Тихо, фонари светят тускло. Вокруг никого, ну и понятно - воскресенье, вечер - кому на улицу охота? Нет никого, домой, наверное, пора. Сколько сейчас? В метро успею? Должен. А холодно, черт побери. Да еще как. В городе холодно, а значит за городом еще холоднее. Да как они там бедные ютятся в своих хибарках. Даже не знаю. Где же это метро? Надо встать. Вот. Так всегда, как выпьешь земля ходуном ходит. А зачем мне пить? Не знаю... Наверное, для того, чтобы язык развязать. Себе? А кому еще? А может, кто и видел Бога-то? Не может ведь быть, что только я и встречал Его? Только я? Ведь я почти уверен, что тот, кто с ним встречался, также стоит в каком-нибудь трактире и пьет, не останавливаясь. Ведь нельзя так просто после встречи. Ведь это же меняет всю жизнь. Самое странное, что никто не хочет слушать об этом. Смеются, презирают, но все равно слушать не хотят.
Его рассматривали люди пробегавшие мимо. Просто бросали мельком невзрачные взгляды и бежали дальше. Никто не останавливался, никто не собирался помогать. Мимо, без остановки, взглянул и все, к метро. Там тепло, знакомый с детства щекочущий ноздри запах. А тот в сугробе, придурок, алкоголик, что с него, как-нибудь оклемается, или подберут.
Так встаем. Раз-два-три... Оп-па. Встали. Теперь надо найти впереди себя значок метро. Это что-то оранжевое. Впереди. Завтра надо бы появиться на службе. Опять будут говорить, что так нельзя, сопьюсь, хороший сотрудник мол. Пользуюсь популярностью в компетентных кругах. Работать надо, а не пить с кем попало. Ладно бы в кругу знакомых, а то забирается куда-то на задворки, находит нелепый грязный трактир и опять... Сначала пиво, водку, а потом что-нибудь синенького, зелененького, и так пока либо его не запрут в клетке, либо, если повезет, до дома доберется. Так бывает, нет, нередко, но все знают об этом, вроде бы гений, все с рук сходит. А нам объясняет, что хочет рассказать кому-либо о том, что никто не видел, о его встречи с Богом. Нет, верно про него мне сказали - из-за того, что жена ушла, любил ее очень, а она ушла. Не могла жить, пил много. Или тогда еще не увлекался так? Не знаю, пришла, а уже о нем легенды ходили. Мне рассказывали, что у него романы были чуть ли не с каждой. Все от него просто без ума, да и я немного. Но пьет он жестоко. Смешной, придумывает себе всякие истории, а затем напивается с кем-нибудь. Хотя работы мне его очень нравятся. Да и сам он ничего. Красив, умен, галантен. Есть в нем что-то. Это от Бога, может быть. Вдохновение. Как бы обратить его внимание на меня? Может подойти и улыбнуться?..
Он повернулся к ней и спросил:
- Вот ты, такая правильная, можешь представить, как от тебя уходит самое важное? Самое главное в твоей жизни? Нет, ты смотри на меня, а не куда-то в сторону. Можешь себе представить? Вот как сказать, что не любишь? Как объяснить, что нельзя вернуть то, что было самым важным, самым близким? Как долго можно страдать? Сколько можно терпеть боль внутри себя и думать, что все образуется? Вот кто-то живет без этого. Он счастлив, по-своему, конечно, но ведь счастлив. Может быть, даже глубоко внутри.
Да, я переживал, что она от меня ушла. Да, не понимал тогда, что все так серьезно. Ничего не переживал, убегал куда-то. Самое больное было тогда, когда она подошла и отдала кольцо. О нет, она меня любила, я знаю. Просто это я. Все дело во мне. В том, что я встретил Его. Все же тогда пошло под откос. Мир, который мы создали, разрушился, исчез куда-то, исчез в ничто и никуда. Передо мной всегда стоял образ, я не мог ничего. Мне хотелось только повторения. Вот тогда все и началось. Да, я не обращал на нее внимание, убегал. У меня появилась сумасшедшая идея, я знал, что смогу повторить.