Из этого следует, что изменения и различия чувств бесконечны, и что их столько же, сколько людей, родившихся и имеющих родиться в вечности.
XVII. Вечная жизнь для человека соответствуема его любви к делу. Потому что чувство есть сам человек, и действие есть явление и выполнение чувства, и потому что не дается чувства без его субъекта, без которого даже пропадает оно, явствует, что нет жизненного чувства в человеке без его действия; так как чувство и действие - одно, то явствует, что человек, который есть чувство, познается, каким он есть по действию, с трудом и слабо в Мире природном, но ясно и вполне в Мире духовном; это следствие теплоты и света Неба, ибо духовность раскрывает чувство и каждую сущность, к нему относящуюся; по естеству своему духовность есть божественная любовь и божественная мудрость, а по видимости теплота небесная и свет небесный. Эта теплота и этот свет раскрывают чувства действий, как теплота Мирского солнца раскрывает земные предметы в их запахе и вкусе, и как свет солнца Мира их раскрывает в красках и тенях.
Если вечная жизнь достается человеку по его любви действия, то потому, что чувство любви есть сам человек и отсюда каково чувство, таков человек; но любовь действия вообще двух родов; есть духовная любовь действия и есть природная любовь действия; они подобны одна другой по форме внешней, но совершенно не сходны в форме внутренней; поэтому они не различаются людьми в Мире, но различаются весьма хорошо Ангелами в Небе; они в действительности совершенно противоположны одна другой, ибо духовная любовь действия дает человеку Небо, между тем как природная любовь действия без любви духовной дает ад; в самом деле, природная любовь действия бывает ради почести и выгод, таким образом, для себя и для Мира как цель, между тем, как духовная любовь действий ради славы Божьей и дел его, таким образом, для Господа и для ближнего как цель.
Есть в самом деле в Мире люди, выполняющие свою функцию, и должность с прилежанием, трудом и рвением: чиновники, правители, офицеры, служащие старательно и умело, священники, проповедующие с рвением, писатели, составляющие книги, полные благочестия, поучений и науки, и другие действующие подобным образом, и тем они оказывают важные услуги Церкви, отечеству, обществу и гражданину; а между тем многие действуют так по любви природной, то есть для самих себя, дабы быть в почете и возвышаться на видные должности или для Мира, дабы извлекать выгоду и обогащаться; эти цели у некоторых из них так воспламеняют любовь к делу, что они совершают более значительные дела, чем те, которые в духовной любви к делу; я разговаривал, по смерти их, когда они стали Духами, со многими из тех, которые были в таком роде любви к делам, они требовали Неба за свои заслуги, но так как они творили дела по одной любви природной для себя и для мира, а не для Бога и не для ближнего, то получили ответ подобный тому, который мы находим у Матфея: Многие мне скажут в тот день: Господи, Господи, не Твоим ли Именем мы пророчествовали и не Твоим ли Именем бесов изгоняли, и не Твоим ли Именем великие дела творили. Но тогда Я скажу им: Я не знаю, откуда вы, отойдите от Меня вы все, делатели неправды. И у Луки: Тогда начнете вы говорить: Мы ели перед Тобою и пили, и на наших площадях Ты поучал, но Он скажет: Говорю вам, Я не знаю вас, откуда вы, отойдите от Меня, вы все, делатели неправды (XIII, 26, 27). Их исследовали, дабы узнать, какими они были людьми в Мире, и открыли, что их внутреннее полно вожделений и конденсированных зол, которые представлялись у некоторых огненного цвета по себялюбию, у других мертвенного по любви к миру; у иных же темным по отвержению духовности, но внешнее представлялось как снег и пурпур по их делам в форме внешней. Поэтому оказалось, что хотя они творили дела, но мыслили в себе лишь о доброй славе и приобретении почета и выгод, и оттуда произошла форма их духа не только в себе, но и по жизни; их добрые дела были только видимостью, дабы не показаться такими, каковы они были, или только средствами достижения почета и богатства, которые были их целью; все это относится к природной любви дела. Но духовная любовь к делу внутренняя и в то же время внешняя, и настолько она наружна и природна, насколько она и духовна, ибо духовное наитствует в природное и располагает его к соответствию, следовательно, по самому себе; все же совершенно не известно в Мире, что такое духовная любовь к делу и чем она различается от любви природной, так как они представляются подобными себе в форме внешней, будет сказано, как приобретается духовная любовь; она не приобретается одною верой, которая есть вера, отдельная от милосердия; ибо такая вера есть только вера внушенная, без действительности в себе, будучи отдельна от милосердия она отдельна также от чувства любви, которою есть сам человек, посему по смерти она рассеивается как нечто воздушное, но духовную любовь приобретают избеганием зол, как грехов, что совершается борьбою с ними; грехи, которых человек должен избегать, все показаны в Десятословии; насколько борется человек против этих зол или грехов, настолько он становится духовным чувством любви и по духовной жизни творит дела; борьбою против зол рассеивается одержимость внутреннего, которое, как было сказано, представляется у одних огненным, у других темным, у иных мертвенно-бледным; таким раскрывается внутренний дух, которым входит Господь в дух природный и располагает его к действиям духовным, представляющимся как природные; этим, а не тем Господь дарует любить Его превыше всего и любить ближнего, как самого себя.
Если человек борьбою со злом, как грехами, приобрел некоторую духовность в Мире, то как бы ни слаба была эта духовность, он спасен, и его действия возрастают впоследствии, как горчичное зерно, которое становится деревом, по словам Господним (Мат. XIII, 32. Map. IV, 30, 31, 32. Лук. XIII, 18, 19).
XVIII. Воля человека есть чувство любви. Потому что воля человека есть преемник его любви, и разумение есть преемник его мудрости, а то, что есть преемники любви есть преемники всех чувств, потому что чувство любви только продолжение и производство любви, как было сказано выше; говорится преемник любви, потому что любовь не может быть дарована человеку иначе, как в форме приемлющей, которая была бы субстанциональной, без нее любовь не ощущалась бы, она бы отвратилась и была бы как в отсутствии; сама форма приемлющая может быть описана, но здесь не место тому; отсюда выходит, что воля есть преемник любви. Что воля есть все человека и во всем составляющем его и, что она сам человек, так же как любовь к своей сложности есть человек - оное станет очевидно. По предмету всего, относящегося к любви или к ее чувству, и даже всего, относящегося к жизни, человек говорит, что он хочет; например, что он хочет действовать, хочет говорить, хочет мыслить, сознавать, - во всем этом воля, и если б ее не было, он бы не действовал, не говорил, ни мыслил бы и не сознавал, даже более того, если бы не было ее в особенностях и в мелких особенностях этих действий, они бы прекратились мгновенно, ибо она в них как жизнь или душа в теле и в каждой из его частей; можно также сказать "любить" вместо "желать", например, что любят действовать, говорить, мыслить, сознавать; подобно тому относительно внешних чувств телесных говорят, что хотят видеть, хотят слышать, хотят есть и пить, хотят обонять, хотят ходить, разговаривать, играть и тому подобное; в каждом из этих действий воля есть агент, ибо если бы она изъялась, то они остановились бы сейчас, по воле же и прекращаются они. Что воля есть любовь человеческая в форме ясно видно из того, что всякое удовольствие, приятность, прелесть, счастие, блаженство, принадлежащие любви, также ощущаются и сознаются; что они принадлежат воле - очевидно, ибо всякого удовольствия, приятности, прелести, счастия, блаженства человек желает и даже, говоря о них, выражает желание; человек также говорит о добре и истине, ибо то, что любит, называет он добром и ставит сущностью своей воли, а подтверждение добра своей любви или своей воли он называет истиною, любит оное, желает мыслить оное и выражать. По предмету всего, чего человек желает, домогается, хочет, ищет и к чему стремится, он говорит, что желает, потому что это все от его любви; он хочет того, что желает, потому что любит, он хочет того, чего домогается, потому что любит оное, он хочет, чего алчет и ищет, потому что любит оное, он хочет того, к чему стремится, потому что любит. По этому можно видеть, что воля и любовь, или воля и чувство у человека суть одно, и воля, потому что она любовь, есть только жизнь любви и она сам человек; что воля есть также жизнь разумения человека и затем жизнь его мысли будет подтверждена в последующем. Человек не знает, что воля есть сам человек, по незнанию, что любовь есть сам человек; каждый обращает внимание на то, что видит и ощущает, но не на жизнь, на душу или естество, по которым он видит и ощущает, оное сокрыто в его чувственных началах, и человек природный не досягает мыслию до оного; иначе с человеком духовным, так как не чувственность служит объектом мудрости, но то, что есть существенное в чувственности и что в себе духовное; отсюда многие говорят, что мысль есть все человека и что она сам человек или что человек есть человек, потому что мыслить, когда между тем все его мысли есть чувство; отними от мысли чувство и станешь ты, как пень. Человек рациональный по духовности, знающий, что такое добро и истина и затем что зло и что ложь, может знать по сказанному, каково его чувство и каково чувство преобладающее, ибо есть столько же признаков того, сколько удовольствий мысли, речи, действия, зрения, слуха и сколько честолюбия, желаний и намерений; но следует в это серьезно вдуматься и рассудить.