Писание же в "Будильниках", "Зрителях", "Осколках", - научило его маленькому рассказу: извольте не переступить ста строк!
Меня научили краткости стихи.
{39}
***
У Чехова в характере все было от матери (азиатки). Одно наставительство от отца, взять хотя его некоторые письма к братьям.
Еще гимназистом он пишет младшему брату Мише по поводу того, что тот назвал себя "ничтожным и незаметным братишкой", когда Антоше было всего 17 лет, а Мише - 12:
"Ничтожество свое сознаешь? Не всем, брат, Мишам быть одинаковыми. Ничтожество свое сознавай, знаешь где? Перед Богом, пожалуй, перед умом, красотой, природой, но не перед людьми, среди людей нужно сознавать свое достоинство. Ведь ты не мошенник, честный человек? Ну, и уважай в себе честного малого и знай, что честный малый не ничтожество. Не смешивай "смиряться" с "сознанием своего ничтожества".
***
Моим друзьям Елпатьевским Чехов не раз говорил:
- Я не грешен против четвертой заповеди...
И действительно еще гимназистом в письме от 29 июля 1877 г. Антоша писал своему двоюродному брату M. M. Чехову, которого называли Чохов, прототип Печаткина в повести "Три года" (Это он, ударяя по воздуху рукой, говорил "кроме" и заказывал в трактире так: "Принеси мне главного мастера клеветы и злословия с пюре". Оторопелый половой, подумав, догадался и принес порцию языка с пюре. И в этом есть что-то чеховское):
"Отец и мать единственные для меня люди на всем земном шаре, для которых я ничего никогда не пожалею. Если я буду высоко стоять, то это дело {40} их рук, славные они люди, и одно безграничное их детолюбие ставит их выше всяких похвал, закрывает собой все их недостатки, которые могут появиться от плохой жизни, готовит им мягкий и короткий путь, в который они веруют и надеются так, как немногие".
***
С самых первых лет студенчества А. П. взял на свои плечи всю семью.
***
Со второго семестра первого курса он начал работать в юмористических журналах, куда его провел брат Александр, который еще в пору таганрогской жизни Антоши помещал его остроты в "Будильнике".
Чехов редкий писатель, который начинал, не думая, что он будет не только большим писателем, а даже просто писателем. А ведь 6 августа 1883 года он послал в "Осколки" "Дочь Альбиона", рассказ совсем не юмористический...
***
Писать же приходилось вот при каких условиях:
"Передо мной моя не литературная работа, хлопающая немилосердно по совести, а в соседней комнате отец читает матери вслух "Запечатленного {41} ангела"... Кто-то завел шкатулку, и я слышу "Елену Прекрасную"... Хочется удрать на дачу, но уже час ночи... Для пишущего гнусней обстановки придумать трудно..."
И только с 1885 г., когда Чеховы переселились на Якиманку, и А. П. стал врачом, у него оказалась отдельная комната, кабинет с камином.
Живость, работоспособность его поразительна, - ведь среди всех писаний он окончил самый трудный факультет.
***
Затем его замечательное письмо к старшему брату Александру от 20 февраля 83 г., где он пишет ему относительно его незаконного брака с его женой, которой тульская консистория после развода запретила вступать в брак. Отец к их незаконному сожительству относился отрицательно, Александр Павлович страдал.
..."Не знаю, что ты хочешь от отца? Враг он куренья табаку и незаконного сожительства - ты хочешь сделать его другим? С матерью и теткой можно проделать эту штуку, а с отцом нет. Он такой же кремень, как раскольники, ничем не хуже и не сдвинешь его с места. Это его, пожалуй, и сила. Он, как бы сладко ты ни писал, вечно будет вздыхать, писать тебе одно и то же, и, что хуже всего, страдать".
В конце письма прибавляет:
..."Я каюсь, слишком нервен с семьей. Я вообще нервен. Груб, часто несправедлив..."
А каким он стал: он прежде всего воспитывал себя, а потом уже своих. И как многие, кто вспоминал {42} и характеризовал его, неправильно понимали его характер. От природы он был вспыльчив, как он пишет в одном письме к Книппер.
***
Замечательно, как А. П., будучи 26-летним врачом, объясняет в письме брату Николаю, что такое воспитание. (Письмо помечено мартом 1886.)
"Воспитанные люди должны удовлетворять следующим условиям:
1) Они уважают человеческую личность, всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы...
2) Они уважают чужую собственность, а потому платят долги.
3) ...Не лгут даже в пустяках... Они не лезут с откровенностями, когда их не спрашивают...
4) Они не уничижают себя с тою целью, чтобы вызвать в другом сочувствие...
5) Они не суетны. Их не занимает рукопожатие пьяного Плевако.
6) Если имеют в себе талант, то уважают его... Они жертвуют для него всем. Они брезгливы.
7) Они воспитывают в себе эстетику... Им нужна от женщины не постель...
Им, особенно художникам, нужны свежесть, изящество, человечность, способность быть не ..., а матерью...
...Тут нужны беспрерывные дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля... Тут дорог каждый час.
Брось я сейчас семью на произвол судьбы, я старался бы найти себе извинение в характере матери, в кровохарканье и проч.".
{43} Да, это письмо интересно не только, как назидательное, но из него можно понять, как А. П. сам себя воспитывал, как он был строг к себе.
***
В ноябре 1884 года он с помощью Лейкина устроился корреспондентом "Из зала суда" от "Петербургской газеты" по "Скопинскому делу". Отчеты его были блестящи, с художественными характеристиками. Мнения независимы, например, Плевако ему не понравился. Кончилось все печально - длительным кровохарканьем, к которому он отнесся легкомысленно, и в голову не пришло, что оно чахоточное.
***
В 1885 т. поездка в Петербург. До этого времени из настоящих писателей он был знаком только с Лесковым, которого любил, и который в Москве в 1883 году, когда они возвращались вместе откуда-то, где много пили, его "помазал как Самуил Давида"...
Познакомился Чехов в Петербурге в этот приезд с Сувориным, Григоровичем и Бурениным.
Вернувшись в Москву, он переменил квартиру, - она оказалась сырой, и он побоялся, что опять будет кровохарканье, снял напротив прежней на той же Якиманке, квартира находилась под помещением, которое кухмистер сдавал под свадьбы и поминки. А. П. писал:
"В обед - поминки, ночью - свадьбы... смерть и зачатие".
{44}
***
1886 г. 15 февраля под подписью А. Чехов появился впервые рассказ "Панихида" в "Новом времени".
21 февраля - письмо от Суворина.
Лейкин решил издать книгу его произведений под заглавием "Пестрые рассказы", (я эту книгу прочел в поезде, не отрываясь, купив ее в Ельце, на вокзале, в 16 лет, и пришел в восторг. Виньетку для нее нарисовал Шехтель, друг Николая Чехова, в будущем известный архитектор. Я был знаком с ним, встречался у Марьи Павловны в Москве. Милый, талантливый толстяк).
В конце марта Чехов получил письмо от Григоровича, заставившее его задуматься о себе, как о писателе.
20 марта 86 г. Антон Павлович ответил ему:
"...Если у меня есть дар, который следует уважать, то, каюсь, перед чистотой Вашего сердца, я доселе не уважал его. Я чувствовал, что он у меня есть, но привык считать его ничтожным... Все мои близкие всегда относились снисходительно к моему авторству и не переставали дружески советовать мне не менять настоящее дело на бумагомарание... Не помню я ни одного рассказа, над которым я работал бы более суток, а "Егерь", который Вам понравился, я писал в купальне! Как репортеры пишут заметки о пожарах... машинально, полубессознательно, нимало не заботясь ни о читателе, ни о себе самом".
Кстати сказать, мне "Егерь" не нравится, - нахожу его слабым рассказом.
Далее Чехов признается, что "писал я и всячески старался не потратить на рассказ образов и картин, которые мне дороги и которые я, Бог знает, почему берег и тщательно прятал",