Французы долго пытались удержать пальму первенства в зарождающейся науке. Так, ученик Мишона Ж. Крепье-Жамен стал основателем первого графологического общества (которое все же носит имя Мишона).
Популярность и известность метод Мишона получил из-за его относительной простоты. Француз обратил внимание на то, что затем стало алфавитом графологии: буквы, их форму и наклон, штрихи, строки. Те самые элементы, которые достаточно легко уловить глазом и проанализировать. Мишон попытался интерпретировать каждую черточку, каждый нюанс. Однако методика эрудированного аббата грешила односложностью: каждый штрих у него отвечал определенной черте характера, а его отсутствие говорило о противоположном качестве. Попытка классификации всех признаков письма тоже была не совсем удачной: в ней аббат подчас категорично ставил почерк в зависимость от рода деятельности, профессии его обладателя. Графологические портреты выходили у Мишона чересчур категоричными, однобокими.
и все же, не будь Мишона, в конце XIX века не расцвел бы целый букет имен исследователей графологии, которые заложили основы этой науки. Мы уже упоминали Крепье-Жамена. Как и положено ученику, последний нередко критиковал Мишона за его максимализм. Он попытался смягчить патетику мишоновских интерпретаций и вывести свои закономерности графологии (кстати, до сих пор на эти положения опирается французская школа графологии). В частности, Крепье-Жамен систематизировал признаки письма и выделил семь его категорий. Это форма, нажим, размер, направление, скорость, расположение букв и непрерывность. Важным новшеством стала идея о том, что нельзя рассматривать каждый признак по отдельности, в отрыве от остальных. В сочетании один признак может нивелировать другой или придать ему иной смысл. Их следует изучать в системе, анализируя всю сумму элементов письма. Эта идея до сих пор остается в науке одной из основополагающих.
Французы недолго держали монополию на новую науку. Вскоре в ряды первооткрывателей графологии влились и немцы. В. Прайер, Г. Бюссе и Г. Майер и особенно его ассистент Л. Клагес сделали в этой области решительный шаг вперед. Конечно, в пику французам они тоже создали свое общество – «Ассоциацию графологических исследований». Благодаря этой институции их разработки приобрели больший размах и популярность.
Некоторые историки считают доктора Клагеса отцом-основателем немецкой школы графологии. Но их оппоненты оспаривают этот титул на том основании, что, несмотря на большой вклад Клагеса в дело исследования почерка, его методы не были действительно научными. Прежде всего он опирался на собственную интуицию, а потому иногда уходил в явные спекуляции и пользовался непроверенными данными. И все же подчеркнем, что именно Людвиг Клагес ввел понятие «дуализм графических признаков» и указал, что у каждого элемента почерка есть двойственное значение. Его интерпретация во многом зависит от уровня почерка: при высоком интерпретация позитивна, при низком – негативна. Эти идеи до сих пор не утеряли своей актуальности.
Вильям Прайер первым указал на связь письма и мозговой деятельности писавшего. Это он провел множество опытов, с помощью которых доказал, что, чем бы человек ни писал – рукой, ногой и так далее, – его почерк сохраняется (хотя и теряет, конечно, былую беглость). А посему все дело в голове: написанное рукой является «написанным умом».
Кроме этого, Прайер, который по образованию был биологом, проводил эксперименты с письмом… гипнотизируя добровольцев. Так, с помощью гипноза он внушал участнику эксперимента, что он, например, скупой, скрытый и хитрый, и просил его написать небольшой текст. Результат оказался интересным. Во-первых, почерк под гипнозом выходил совсем другим, нежели в обычном состоянии. Во-вторых, внушенные Прайером черты человеческого характера находили отражение в письме добровольного участника эксперимента. Так, при внушении ему такой черты, как скупость, текст обретал сжатый вид – писавший экономил даже на полях…
Ученый Г. Майер обогатил графологию другим метким наблюдением – он уловил, что ярко выраженные черты характера проявляются не в главных элементах почерка, а в его второстепенных деталях.
Итак, немцы открыли вторую «графологическую эпоху». Они глубже своих предшественников объяснили связь почерка и психологии, увязали его с характером человека. Таким образом, перед учеными открылось широкое поле для исследований – человеческая душа. Понятно, что к графологам сразу же подтянулись и психологи. Швейцарский психолог М. Пульвер, например, разработал более развернутую и глубокую символику почерка (он, между прочим, опирался на обретавшую все большую популярность теорию бессознательного – психоанализ). Это он сформулировал «три измерения» графологии: горизонтальное движение, вертикальное движение и глубина.