Глава 24
Саймон смотрел в окно гостиной, не отрывая взгляда от места, где он три дня назад в последний раз видел Лилиан. Теперь она вернулась в Лондон, о её прибытии доложил человек, которого он нанял, чтобы следить за ней. Если была хоть какая-то вероятность того, что у неё будет ребёнок, Саймон должен был знать об этом.
Однако если она была права и этот ребёнок никогда не появится, тогда надо полагать он никогда её больше не увидит.
– Прекрати смотреть в окно, как брошенный пес, – повелительно велела герцогиня, тяжело вздохнув. – Это недостойно мужчины твоего положения.
Саймон закрыл глаза и проглотил грубый ответ, прежде чем начать беспокойно мерить шагами комнату. После их эмоциональной ссоры несколько дней назад, её светлость вернулась к своему обычному пренебрежительному отношению к сыну, как будто она никогда не признавалась в том, что временами испытывала к нему нежные чувства и что в прошлом иногда плакала по нему. Он не знал, радоваться ему по этому поводу или гневаться.
– Саймон, дорогой, – позвала его Наоми, глядя на брата. – Пожалуйста, присоединяйся к нам. И съешь несколько сконсов. Ты ничего не ел с тех пор, как уехала Лилиан.
Он взглянул на сестру и герцогиню. Первая смотрела на него с беспокойством, вторая с почти неприкрытым презрением. Саймон нахмурился и заставил себя сесть. Он полагал, что обе заслуживали тех чувств, которые испытывали. Они заставили его рассказать об обмане Лилиан. Они имели право знать, что им грозила опасность от того, что знала Лилиан.
Всё же, несмотря на её заверения в любви, он абсолютно не был уверен, что она не откроет правду всему свету. Эти сомнения мучили его, как ничто другое.
– Я беспокоюсь о тебе, – тихо произнесла Наоми, накрыв его руку своей перед тем, как налить ему чашку крепкого чая.
Саймон бросил на неё хмурый взгляд.
– Я знаю. И я ценю твою заботу, но ты напрасно беспокоишься. Теперь уже ничего с этим не поделаешь.
Не то, чтобы он не пытался думать о чем-то другом. Однако в действительности весь его мир был перевёрнут вверх дном и единственный человек, на которого он мог бы положиться, была Лилиан Мэйхью.
Но и это оказалось ложью.
Однако даже, несмотря на это, он не мог перестать желать её. Саймон каждую ночь мерил комнату шагами с момента её отъезда, скучал по ней и жаждал жизни, которую собирался разделить с ней.
– Прекрати страдать по этой девчонке! – заявила герцогиня и со стуком поставила чашку на блюдце. – Всё это к лучшему. Эта девушка обманщица, хорошо, что ты избавился от неё. Даже если это не так, брак с тобой ей был бы очень выгоден. А тебе она бы принесла только финансовые убытки и нежелательные сплетни.
– Мама! – воскликнула Наоми, накрыв руку матери и осторожно глядя на Саймона. Было очевидно, что сестра понимает, насколько сложной была ситуация. И что Саймон находится на грани срыва от сложившейся ситуации.
– Вы правы, мадам, – сухо ответил Саймон, остановив взгляд на женщине, которая его вырастила. – Лилиан получила бы намного больше от нашего брака. Она получила бы высокий титул, огромное количество денег и дом для себя и своего брата, если бы он согласился принять всё это.
Мать энергично закивала.
– Я не говоря уже о том, что это заставило бы стихнуть слухи о постыдном самоубийстве её матери, по крайней мере, на какое-то время.
– Мама, пожалуйста, – тихим голосом проговорила Наоми. – Теперь, когда мы знаем, почему мать мисс Мейхью лишила себя жизни, мы не можем осуждать её.
– Не можем? – Герцогиня повернулась к дочери. – А не кажется ли тебе, что твой отец причинял боль и мне? И также бессчетному количеству других людей вокруг себя? Никто из нас не прибегнул к таким крайним мерам. Некоторые из нас продолжали нести ответственность, возложенную на нас, нравилось нам это или нет.
Саймон перевёл взгляд на герцогиню. Она говорила, конечно же, о нём, об обязанности растить его как собственного сына и хранить секреты покойного герцога. Горечь её слов одновременно и расстраивала и злила его.
– Почему-то говоря о Лилиан и её семье, вы забываете, что она не воспользовалась шансом получить все блага, которые она так хотела украсть у меня, в чём вы её и обвиняете. – Он покачал головой. – Я говорил ей, что женюсь на ней, дабы спасти её репутацию. Она предпочла подвергнуть себя опасности, нежели принудить меня к браку.
– Это правда, – спокойно заметила Наоми, глядя на Саймона.
Герцогиня насмешливо хмыкнула.
– Она отказалась от своих притязаний только потому, что ты узнал правду о том, что маленькая шарлатанка собиралась уничтожить нас.
Саймон повернулся к ней, сжав руки в кулаки. Гнев заставил сердце забиться быстрее.
– Давайте проясним этот момент, мадам! Лилиан сама рассказала мне, что она сделала… или только собиралась сделать. Я бы никогда не узнал об этом, если бы не её признание.
Саймон вдруг моргнул, осознавая смысл только что произнесённых слов. Он отвернулся от матери и сестры, встал и подошёл к окну, откуда ещё раз взглянул на место, где он в последний раз видел Лилиан. Она садилась в коляску, оставляя его и всё то, что он предложил ей, как некую плату за свои намерения, которые она в действительности никогда и не воплотила в жизнь.
– Если бы она на самом деле хотела использовать меня или причинить мне вред, если бы её желание отомстить было таким непоколебимым, – он говорил сейчас больше для себя, нежели для других, – тогда она бы промолчала. Она могла бы выйти за меня замуж и предъявить права на всё то, что дали бы ей мои деньги и влияние. Как моя жена, она получила бы свободный доступ ко всем поместьям отца. И там она, несомненно, нашла бы достаточно улик против него, так как я уверен, осталось ещё много нераскрытых тайн.
Наоми издала тихий вздох сожаления, но Саймон не обернулся.
– И когда бы настал подходящий момент, она бы набросилась на нас как кобра. С более выгодной позиции герцогини, она могла бы уничтожить всех нас с помощью всей той информации, которой бы завладела. Тогда бы она могла защитить себя и не подвергаться опасности быть уничтоженной вместе с нами. – Он закрыл глаза. – Но она не сделала этого.
Его мать поднялась, пересекла комнату и подошла к нему. Саймон повернул к ней голову и увидел, что её щеки пылают, а глаза горят от гнева и потрясения.
– И за это ты хочешь причислить её к святым? – спросила она. – Не будь глупцом! В этой девушке нет ничего хорошего, и к лучшему, что ты избавился от неё. Я жила с королем лжецов почти сорок лет своей жизни. Поверь мне, я прекрасно узнаю таких людей, когда вижу кого-то из них.
Саймон внимательно посмотрел на герцогиню. В некотором роде, её язвительные слова были правдой. И тем не менее они не находили в нём отклика. Когда он думал о Лилиан, он вспоминал не о её обмане, а об её поддержке. Он вспоминал момент, как она говорила, что любит его слишком сильно, чтобы стать для него тяжким бременем против его воли.
Он подумал и о том, как сильно он любит её в свою очередь.
– Извините меня, – тихо сказал он, прежде чем развернуться и выйти из комнаты.
Он услышал голос герцогини, доносящийся до него, когда переступил за порог.
– Не будь идиотом!
Саймон вошёл в другую гостиную, но прежде чем смог закрыть дверь и подумать обо всём, что он сказал в защиту Лилиан, Наоми догнала его.
– Подожди, Саймон, – попросила его сестра. – Остановись, пожалуйста.
Он с неохотой повернулся к ней.
– Чего ты хочешь? Ты тоже пришла убеждать меня прекратить думать о Лилиан?
– Я не настолько глупа, чтобы делать это, – честно ответила Наоми, печально покачав головой.- Я понимаю, что положение намного сложней, чем воспринимает его мама. Её ожесточили годы лжи и пренебрежения и, возможно, много других вещей, которых мы никогда не узнаем и не поймём.
Саймон отвернулся.
– Я просто хотел знать, была ли она в своих язвительных замечаниях искренна.
Сестра встала перед ним, так что он был вынужден посмотреть на неё, когда она взяла его руки в свои.