– Я знаю. И я ценю твою заботу, но ты напрасно беспокоишься. Теперь уже ничего с этим не поделаешь.
Не то, чтобы он не пытался думать о чем-то другом. Однако в действительности весь его мир был перевёрнут вверх дном и единственный человек, на которого он мог бы положиться, была Лилиан Мэйхью.
Но и это оказалось ложью.
Однако даже, несмотря на это, он не мог перестать желать её. Саймон каждую ночь мерил комнату шагами с момента её отъезда, скучал по ней и жаждал жизни, которую собирался разделить с ней.
– Прекрати страдать по этой девчонке! – заявила герцогиня и со стуком поставила чашку на блюдце. – Всё это к лучшему. Эта девушка обманщица, хорошо, что ты избавился от неё. Даже если это не так, брак с тобой ей был бы очень выгоден. А тебе она бы принесла только финансовые убытки и нежелательные сплетни.
– Мама! – воскликнула Наоми, накрыв руку матери и осторожно глядя на Саймона. Было очевидно, что сестра понимает, насколько сложной была ситуация. И что Саймон находится на грани срыва от сложившейся ситуации.
– Вы правы, мадам, – сухо ответил Саймон, остановив взгляд на женщине, которая его вырастила. – Лилиан получила бы намного больше от нашего брака. Она получила бы высокий титул, огромное количество денег и дом для себя и своего брата, если бы он согласился принять всё это.
Мать энергично закивала.
– Я не говоря уже о том, что это заставило бы стихнуть слухи о постыдном самоубийстве её матери, по крайней мере, на какое-то время.
– Мама, пожалуйста, – тихим голосом проговорила Наоми. – Теперь, когда мы знаем, почему мать мисс Мейхью лишила себя жизни, мы не можем осуждать её.
– Не можем? – Герцогиня повернулась к дочери. – А не кажется ли тебе, что твой отец причинял боль и мне? И также бессчетному количеству других людей вокруг себя? Никто из нас не прибегнул к таким крайним мерам. Некоторые из нас продолжали нести ответственность, возложенную на нас, нравилось нам это или нет.
Саймон перевёл взгляд на герцогиню. Она говорила, конечно же, о нём, об обязанности растить его как собственного сына и хранить секреты покойного герцога. Горечь её слов одновременно и расстраивала и злила его.
– Почему-то говоря о Лилиан и её семье, вы забываете, что она не воспользовалась шансом получить все блага, которые она так хотела украсть у меня, в чём вы её и обвиняете. – Он покачал головой. – Я говорил ей, что женюсь на ней, дабы спасти её репутацию. Она предпочла подвергнуть себя опасности, нежели принудить меня к браку.
– Это правда, – спокойно заметила Наоми, глядя на Саймона.
Герцогиня насмешливо хмыкнула.
– Она отказалась от своих притязаний только потому, что ты узнал правду о том, что маленькая шарлатанка собиралась уничтожить нас.
Саймон повернулся к ней, сжав руки в кулаки. Гнев заставил сердце забиться быстрее.
– Давайте проясним этот момент, мадам! Лилиан сама рассказала мне, что она сделала… или только собиралась сделать. Я бы никогда не узнал об этом, если бы не её признание.
Саймон вдруг моргнул, осознавая смысл только что произнесённых слов. Он отвернулся от матери и сестры, встал и подошёл к окну, откуда ещё раз взглянул на место, где он в последний раз видел Лилиан. Она садилась в коляску, оставляя его и всё то, что он предложил ей, как некую плату за свои намерения, которые она в действительности никогда и не воплотила в жизнь.
– Если бы она на самом деле хотела использовать меня или причинить мне вред, если бы её желание отомстить было таким непоколебимым, – он говорил сейчас больше для себя, нежели для других, – тогда она бы промолчала. Она могла бы выйти за меня замуж и предъявить права на всё то, что дали бы ей мои деньги и влияние. Как моя жена, она получила бы свободный доступ ко всем поместьям отца. И там она, несомненно, нашла бы достаточно улик против него, так как я уверен, осталось ещё много нераскрытых тайн.
Наоми издала тихий вздох сожаления, но Саймон не обернулся.
– И когда бы настал подходящий момент, она бы набросилась на нас как кобра. С более выгодной позиции герцогини, она могла бы уничтожить всех нас с помощью всей той информации, которой бы завладела. Тогда бы она могла защитить себя и не подвергаться опасности быть уничтоженной вместе с нами. – Он закрыл глаза. – Но она не сделала этого.
Его мать поднялась, пересекла комнату и подошла к нему. Саймон повернул к ней голову и увидел, что её щеки пылают, а глаза горят от гнева и потрясения.
– И за это ты хочешь причислить её к святым? – спросила она. – Не будь глупцом! В этой девушке нет ничего хорошего, и к лучшему, что ты избавился от неё. Я жила с королем лжецов почти сорок лет своей жизни. Поверь мне, я прекрасно узнаю таких людей, когда вижу кого-то из них.