Весной 1927 г. Кнорринги убедили свою дочь, давно страдавшею жаждой, недомоганием и сонливостью, обратиться к врачу; тот поставил страшный диагноз: «сахарная болезнь». Когда Юрии делал предложение Ирине, он уже знал, какую ответственность берет на себя. Врачи в те поды не рекомендовали диабетчикам иметь детей, но 19 апреля 1929 г. у Ирины родился сын. Его назвали Игорем, в честь кузена, пропавшего в огне Гражданской войны. «Если хотите увидеть счастливого человека, посмотрите на Ирину», — говорила её мать. В 1940 г. кончилась мирная жизнь во Франции. Ирина не увидела победного окончания войны. Она умерла в января 1943 г. в оккупированном фашистами Париже. Отпевание её состоялось в Церкви Покрова Пресвятой Богородицы при обители Матери Марии, которая присутствовала на церемонии. Служил настоятель храма — о. Дмитрий Клепинин (вскоре они будут арестованы гестапо и погибнут).
Стихи И. Кнорринг печатались русских зарубежных периодических изданиях. При жизни поэтессы вышло два сборника её стихов: «Стихи о себе» (Париж, 1931) и «Окна на север» (Париж, 1939). Три книги вышли после её смерти: «После всего» (Париж, 1949), «Новые стихи» (Алма-Ата, 1967) и «Стихи 1920–1942 гг.» (Алма-Ата, 1993). Однако большая часть стихов И. Кнорринг не опубликована.
Вернемся в Крым, в «точку исхода». Почему столь романтично названа книга: «О чём поют воды Салгира»? Оттого, что душа девушки, с юных лет искавшая «живительную влагу» бытия, пыталась нащупать пульс каждого дня и отыскать его смысл, смысл самой жизни и в беженстве, и в изгнании (Ирине в те годы было 13–14 лет).
Салгир, самая протяженная река Крыма, берет начало в горах Чатыр-Дага и, протекая с юга па север Крымского полуострова, впадает и Сиваш, залив Азовского моря. Через Симферополь река Салгир течет неспешно между камней, в обрамлении серебристых тополей и кланяющихся к её водам длинных ветвей ветлы (род ивы). Они напоминали Ирине родную Елшанку, листы деревьев у озера так же искрились при малейшем ветерке.
Поведение Салгира напоминает повадки заволжской реки Сок, на которой стоит Елшанка: ниже по течению Салгир пересыхает ежегодно более чем на три месяца, превращаясь в ряд озер. То же происходит и с рекой Сок. На одном из оставленных ею озёр, озере Липовом, стояла родовая усадьба Кнорринтав.
Несколько слов о книге, первый раздел, Беженский дневник, представлен стихами и прозой, ибо стихи у поэта носят дневниковый характер. Так, Галина Кузнецова, парижская приятельница И.Кнорринг, однажды сказала о её стихах: «Ведь это — дневник!»
Второй раздел включают стихи разных лет — о России, о русских поэтах и о русской тоске. И.Кнорринг мечтала вернуться в Россию стихами. По природе своей она была честна и не скрывала от будущего читателя, что её жизнь, жизнь изгнанника, есть сон наяву. Жила она только в своём творчестве, а творила — в обороте на Россию: вспоминая её, мечтая о ней, молясь на неё. Что касается тоски, то без этого чувства немыслимы стихи всякого настоящего русского поэта, будь то современники И. Кнорринг (среди них — члены Союза молодых поэтов и писателей в Париже, коим она посвящала стихи: Ю. Софиев, В. Мамченко, А. Ладинский, Ю. Терапиано) или классики, давно ушедшие в мир иной.
Критику поэзии И.Кнорринг и вопрос о ее литературной преемственности отложим до выхода полного собрания её стихов. Заметим лишь, что перед нами — поэт «парижской ноты», творчество которого дает ответ на множественный вопрос критиков: «Удалась ли парижская нота?» Природный характер И.Кнорринг определил тональность её стихов, свойственную ноте: сдержанность, приглушенные интонации, простота поэтического языка. Учрежденный, так сказать, для ноты «отказ от надежды» Ирина уравновешивает полнотой «сей минуты» (полнотой страдания этой минуты), разговором с единственным и вечным свидетелем её бытия, хотя та редко называет Его по имени. Поэт вспоминает мысль Бетховена: «Через страдание — к радости». В другой раз И.Кнорринг, объясняя свой характер, обращается к строкам Ф.И.Тютчева:
Лишь жить в самом себе умей,