Даша проводила голого избитого парня в душевую, показала его комнату и оставила полотенце и махровый халат на низкой оттоманке у дверей ванной. «Во попал, идиот!» - шептал про себя Мишка, осторожно подставляя под душ иссеченную спину.
В «его» комнате, на маленьком столике, был накрыт ужин: мясо с рисом, острый салат и вино. «Интересно, живые деньги будут? Или это я за жрачку продался?» - думал он с неприязнью к себе. Он только сейчас сообразил, что оставил мобильный в кармане джинсов, сброшенных в столовой Эдуарда. «Как же я Олегу позвоню?» Но идти к Эдуарду было страшно. «Лёль, я позвоню утром. Честно, вот увидишь!» - подумал он и лег. Долго не засыпалось. Только подступала дремота, как его будило неясное чувство, что он делает что-то плохое. Он сел, прислонившись к стене. И это движение отдалось саднящей болью. Мишка даже удивился этому: он уже и забыл, что его бил Эдуард. «Интересно, как часто это будет? Каждый день? Долго я здесь не смогу!»
Наконец, Мишка забылся неглубоким и тревожным сном. Ему стало казаться, что уже утро. Что он вышел из комнаты и оказался почему-то не в коридоре, а сразу в столовой. Эдуард стоял у окна и яростно кричал в мобильный телефон:
- Что? Какая записка? Если мое имя хоть один раз всплывет в этой истории, тебе забьют в жопу бейсбольную биту! Лично тебе, мне плевать, кто виноват! Чтоб было алиби без ссылок на меня! Чтоб вся твоя шарага подтвердила, понял?! – потом Эдуард повернулся к нему, к Мишке: - Собирайся живо! Ты едешь на студию! Вещи все бери! Усёк!? Скажешь, что был там с девяти до десяти!
Как-то быстро, как это бывает во сне, Мишка оказался на студии. Там, несмотря на ранний час, все почему-то были в сборе. Его встретили гробовым молчанием. Толстая Оля плакала. Клей молча подошел и протянул ему сигарету. Все курили и ждали, пока из дверей офиса не выглянул усатый мужик с военной выправкой и короткой стрижкой, из-за которых его хотелось назвать «человеком в штатском».
- Самсонов? Зайдите! Меня зовут майор Смирнов.
«Неужели вычислили про магазин? Теперь - тюрьма?» - обмирая, подумал Мишка. Но майор, пристально глядя ему в глаза, проговорил:
- А где вы, Михаил Самсонов, были сегодня между девятью и десятью часами?
- Здесь, на студии, - заученно ответил Миша. – А что?
- А Олега Серебрякова вы знали?
- Знал. И - знаю.
- Это – он?
Майор положил на стол фотографию: в оплывшем мартовском снегу, около огороженной покрышками клумбы, в странной неудобной позе лежал Олег. В своем темно-сером костюме и белой рубашке. Голова его была неестественно повернута набок. И из уголка губ стекала на снег темно-красная струйка крови. И таким же темно-красным цветом выделялся на сером велюре кудрявый цветок герани, каким-то чудом не выпавший из петлицы при падении.
- Лёлька! – подскочил Миша, просыпаясь.
Со сна он никак не мог нашарить выключатель. Сердце колотилось, и колени подгибались от страха.
- Олег. Олег. Олег! – шептал он. – Я позвоню сейчас. Пожалуйста, держись.
Незнакомый дом был погружен в темноту. Держась рукой за стену, Мишка шел, кажется, в ту сторону, где была столовая. Потом споткнулся и упал, стукнувшись коленом об оттоманку. И тут в коридоре вспыхнул свет. Сонный Эдуард стоял в дверях, нетрезво хмурясь и держа руку на кнопке вызова прислуги.
- Кто здесь? Миша? Что ты здесь делаешь? Ты воровать собрался?
- Нет. Эдуард Вадимович, я ищу свой телефон. Мне надо срочно позвонить. Очень срочно, - торопливо, но твердо заговорил Миша. - Отпустите меня, Эдуард Вадимович! Я заплачу деньги. Всё, что вы отдали в студию. Я больше заплачу. У меня есть деньги, правда, мне только надо позвонить другу. И он сразу привезет…. Ну, пожалуйста!
- Что еще за капризы? – нахмурился Эдуард, сдерживая… довольную улыбку.
Эдуард Вадимович не зря слыл баловнем судьбы. Все сделки, от крупных до крошечных, он проворачивал с неизменной для себя прибылью. А сегодня вечером он, честно говоря, очень разочаровался. Новое «приобретение» не оправдало его надежд. Каким неподдельным, каким честным был Миша на видео с Клеем! Как он трогательно плакал. Сукровицу из его прокушенной губы хотелось слизнуть языком. Темных, раненых отчаянием глаз хотелось касаться ласковыми поцелуями. Вот почему без «смотрин», по видео, решился Эдуард взять к себе пацана. И как жестоко он обманулся! Лживый насквозь, фальшивый до последнего слова мальчишка! Как неискренне он сегодня кричал «прости меня, папочка»! Как он не возбудился от порки! Разве за это стоило платить деньги?! Эдуард огорченно допивал свой виски и думал о том, как он просчитался. Глупый, наивный романтик, купился на картинку. Ну, трахнет он еще пару раз этого актеришку. А потом куда его девать? Выгнать на улицу? А кто вернет заплаченные за него деньги? Вернуть на студию? Да Аркадьич не согласится! Деньги были небольшие, дело было не в сумме, дело было в принципе. Одним словом, засыпал Эдуард Вадимович в мрачном настроении. И вдруг – такая удача! Ненужная игрушка сама запросилась назад.
- Ну, я не знаааю, - протянул Эдуард. – Ну, если завтра ты мне с утра понравишься. Если твой друг привезет деньги к десяти часам. Я, так и быть, тебя отпущу. Только если ты сейчас угомонишься и дашь мне спокойно поспать!
- Я только телефон возьму!? – выдохнул Мишка, радостно кивая и задыхаясь от благодарности.
Он собрал в столовой свою одежду и скорым шагом вернулся в комнату, судорожно нажимая кнопки телефона. Олег долго не снимал трубку. У Мишки застучало в висках от надвигающегося ужаса. Но, наконец, такой дорогой и долгожданный голос откликнулся:
- Да?
- Олег! Как ты? Олежка, выкупи меня отсюда. Я не могу без тебя. Я возьму кредит на студии и все деньги тебе отдам сразу, до копейки. Я всё отработаю. Забери меня к себе, пожалуйста!
- Что случилось, Миш? Тебя били? Может, скорую? Милицию? – напрягся Олег.
- Били, да. Но это – неважно. Я не могу БЕЗ ТЕБЯ! Сам ты – как? Ты – в порядке? Сможешь утром приехать?
- Банк открывается в девять. Деньги сниму и приеду. Скажи только – куда?
- Давай созвонимся утром, - сказал Мишка. – Я тогда узнаю адрес и сколько отдавать. Ты только обязательно приедь. Ты слышишь, Лёль? – напряжение оставило его. Ноги больше не держали. Он опустился на пол около двери и плакал, слушая любимый голос.
- Да, Миш. Хорошо. Я в девять буду уже возле банка. Я позвоню. Не разрешай себя больше бить, скажи, что твой друг обратится в полицию.
Вытирая счастливые слезы и стараясь не всхлипывать, Мишка ответил:
- Спасибо, Лелька. Спим теперь, ладно? Спокойной тебе ночи!
Наутро Эдуарду уже не захотелось ни пороть вчерашнего пацана, ни трахать. Пятьдесят восемь лет – не тот возраст, когда ЭТИМ можно заниматься много раз на дню. Когда в половине девятого Михаил вышел из своей комнаты, весь дом уже был на ногах: хозяин был жаворонком, и всё его окружение подстраивалось под его привычки. Даша, протиравшая изогнутые плафоны бра в коридоре, покосившись на Михаила, сказала:
- Можешь пойти в столовую к хозяину.
Миша прошел, готовясь к повторению вчерашней экзекуции. Эдуард Вадимович сидел за столом, держа в руках чашечку отвара из алтайских трав.
- Ну, здравствуй, Миша! Что ж ты спать не давал всему дому?
Мишка потупился. Он не знал, что сказать, и боялся неверным ответом разозлить Эдуарда.
- Ладно, расслабься. Если я обещал отпустить - отпущу. Даже наказывать не буду. На, руку целуй.
Мишка подошел к столу, наклонился и коснулся губами протянутой руки.
- Ну, лучше целуй, не ленись. А то передумаю!
Мишка зачастил губами над тыльной стороной его ладони, пальцами и запястьем.