26. О столь славном муже, конечно, нельзя ограничиться только кратким упоминанием. Мы должны, – в виду важности самого примера, – обратить внимание на то, кто этот муж, кем, по какой причине, каким образом и в какое время был убит? Во-первых, Праведный убивается прелюбодеями, и наказание за великое преступление переносится с подсудимых на судью. Далее, смерть Пророка является наградой танцовщице. Наконец (чего обыкновенно страшатся даже все варвары), в довершение жестокости, приказание отдается во время торжественного пира, и исполнение этого печального и позорного дела переносится с пира в тюрьму, а из тюрьмы на пир. Сколько преступлений в одном проступке!
27. С царской роскошью устраивается погребальный пир, и когда в обычном ожидании собралась громадная толпа, в это время, по глубоко таинственному приказанию, пред взорами мужчин появляется дочь царицы для исполнения танцев (Мр. 6:21). И чему другому, в самом деле, могла она научиться от прелюбодейки, как не тому, чтобы потерять стыд? И может ли что-нибудь столь сильно возбуждать похоти, кроме пляски, когда при безпорядочных движениях обнажают те тайные части тела, которые или скрыла сама природа, или прикрыло требование приличия, когда играют глазами, кивают головой и распускают волосы? Естественно, что тут дело доходит до оскорбления Божества. В самом деле, может ли быть сколько-нибудь благоговения там, где пляшут, шумят и гремят?
28. Тогда «царь, – говорится в Писании, – услажденный сказал девице: проси у меня чего хочешь». Затем, он поклялся ей дать, чего бы она ни попросила, даже половину царства (Мк. 6. 22:23). Смотри, как мирские (люди) сулят о своих мирских владениях: за танцы дарят даже государства. Но девица, наученная своей матерью, потребовала принести к ней на блюде голову Иоанна. Когда девица сказала это, «царь опечалился»: но это не раскаяние царя, а сознание несправедливости; и это (сознание) производится в нас врожденным божественным голосом: совершившие нечестивые поступки сами осуждают себя собственным сознанием. «Но ради … возлежащих», говорит. Что может быть недостойнее того, как приказать совершить человекоубийство из боязни стать неприятным для возлежащих? И «ради клятвы», говорит (Мк. 6. 26). О, новое благочестие! Было бы извинительнее, если бы он нарушил клятву. Поэтому, вполне справедливо Господь повелевает в Евангелии не давать клятвы, чтобы не было повода к клятвопреступлению; чтобы не представлялось необходимости греховно нарушать клятву (Мф. 5:34). Итак, чтобы не нарушить клятвы, невинный предается усекновению. Не знаю, чему прежде ужасаться? Для тиранов более извинительно клятвопреступление, чем верность своему слову.
29. И кто, видя, как перебегали с пира в темницу, мог не подумать, что приказано освободить пророка? Кто, при известии о дне рождения Иродиады, о торжественном пире и о том, что девице дана воля выбрать что только она пожелает, – кто, говорю, мог не подумать, что было послано в тюрьму дать свободу Иоанну? В самом деле, что общего между жестокостью и пиром, между смертью и наслаждением? Пророк же во время пира схватывается для казни, по данному на пире же приказанию, смысл которого заключался вовсе не в том, что его хотели освободить; (напротив), его усекают мечом, и голова его приносится на блюде (Мк. 6:27). Она должна была сделаться пищею для жестокости, – тою пищею, которою только и могла напитаться ненасыщенная яствами пира ярость.
30. Посмотри, жесточайший царь, на зрелище, достойное твоего пира. Протяни правую руку, чтобы не осталось что-либо от твоей жестокости, чтобы по пальцам твоим стекли ручьи святой крови. И так как голод свой ты не мог удовлетворить яствами, а свою жажду к неслыханной жестокости – залить бокалами, то пей кровь, которая еще и теперь струится из перерезанных вен отрубленной головы. Посмотри на глаза, которые во время самой смерти свидетельствами о твоем преступлении тем, что отвращали свой взор от увеселений. Эти зрачки закрываются не столько вследствие необходимости смерти, сколько вследствие отвращения к роскоши. Те золотые (aureum) безжизненные уста, обличение которых ты не смог снести, умолкли, но ты боишься (их) и доселе. Язык, который обыкновенно даже после смерти исполняет свою службу, как и у живого (человека), хотя и трепетным движением, однако осудил твое кровосмешение. Эту голову относят к Иродиаде; последняя радуется, ликует, как бы избавившись от судебного приговора: ведь она умертвила судью.
31. Что же скажете вы, святые жены? Вы видите, чему учить и от чего отучать должны вы своих дочерей? Пляшет, но – это дочь развратницы. Целомудренная же и непорочная (мать) должна научать своих дочерей благочестию, а не пляске. И вы, почтенные и благоразумные мужи, научитесь избегать пиршеств с гнусными людьми. Если таковы пиршества (подобных) вероломных людей, то каковы же их суждения?