Таким образом, в исследовании масонства советская историография за последние годы вышла на новые рубежи, накапливая информацию об этом сверхзасекреченном, крайне реакционном явлении. Успешно преодолеваются неоправданные опасения перед сложностью темы. Однако есть большая необходимость в продолжении научных поисков ответов на многие вопросы, связанные с масонством. В частности, нуждается в разработке аспект: влияние, роль, место сионизма в международном масонстве. Да и вся проблематика темы — «масонство» — требует дальнейшей глубокой научной разработки.
О масонстве в России в XVIII веке рассказывает В. А. Пигалев в книге «Баженов»[931]. Он раскрывает связь российского масонства восемнадцатого столетия с западноевропейскими «строителями всемирного храма Соломона», роль последних в российском масонстве.
В. А. Пигалев сообщает о почти одновременных действиях шведских и германских масонских организаций, имевших целью вербовать в масоны высокопоставленную влиятельную российскую аристократию. В декабре 1771 года в Швеции герцог Карл Зюдерманландский лично посвятил в шведский масонский орден 23-летнего царедворца графа А. Б. Куракина, прибывшего в Стокгольм с российским посольством, в состав которого молодой граф был включен благодаря стараниям тех же шведов. А. Б. Куракин был другом и любимым соучеником великого князя Павла Петровича — наследника российского престола, будущего императора. Именно поэтому «каменщики» Швеции и обратили внимание на него, планируя с помощью масона Куракина вовлечь в масонство и будущего императора России. Удостоенный звания члена шведского масонского ордена, А. Б. Куракин подписал акт о подчинении, подчеркнем: полном подчинении русских масонских лож «Верховному Орденскому правлению Швеции — Великому Стокгольмскому Капитулу»[932].
В декабре 1777 года был учрежден «Капитул Феникса» — орган тайного правления российским масонством шведского подчинения, в Капитуле господствовали иностранцы: Ф. Хорн, Стенхаген, Пфейф, Левенгаупт, Лейонгельм, Вахтмайстер, Плумменфельд, Фреденхайм и другие.
Германские масонские организации повторили по сути тот же прием внедрения в Россию, что и шведские «строители храма Соломона». Во время путешествия по Германии князя Н. С. Гагарина немецкий масонский орден навязал ему в гувернеры И. Г. Шварца, прибывшего затем в Россию в 1776 году. Шварц вовлек в германское масонство «русского Вольтера» Н. И. Новикова — известного издателя, а также других представителей российской аристократии[933].
Вскоре Шварц целиком взял в свои руки журнал «Вечерняя заря» и превратил его в средство проповеди своих взглядов, угодных масонству[934]. Шварц получил место профессора в Московском университете, учредил при университете Педагогическую семинарию с целью подготовки преподавателей из числа масонов и кандидатов в члены ордена. В контролируемых масонами изданиях Шварца превозносили как «идейного и нравственного оракула»[935].
В. А. Пигалев очень кстати приводит оценку Шварца марксистом Г. В. Плехановым: «Когда Шварца называют ревнителем просвещения, то забывают, что «просвещение», к которому он стремился, на самом деле являлось мрачной и свирепой реакцией против просвещения...»[936].
Сам Шварц достаточно откровенно заявлял о своем кредо, считал, что совершенство человека достижимо лишь «теми путями, которые указывают розенкрейцеры[937]. Мудрость преемственна. Искра Адамова совершенства сохранилась в избранном кружке мудрецов — патриархов, от них она перешла к еврейским сектам иессеев и терапевтов, откуда ее и приняли розенкрейцеры»[938]. (Весьма любопытное свидетельство преемственности идей в веках!).
Между тем масонство в России широко укоренилось. В. А. Пигалев указывает, что сетью масонских лож были опутаны не только Москва и Петербург, но и многие города России: Архангельск, Белосток, Вильна, Вологда, Дерпт, Житомир, Казань, Каменец-Подольск, Кинбурн, Кишинев, Киев, Кременчуг, Кронштадт, Митава, Могилев, Немиров, Нижний Новгород, Одесса, Орел, Пенза, Полоцк, Полтава, Ревель, Рига, Рязань, Сагадуры (в Молдавии), Симбирск, Томск, Харьков, Шклов, Ямбург, Ярославль, Яссы, Феодосия и т. д.[939]
Генеральный международный конвент масонских лож системы «строгого наблюдения» в Вильгельмсбаде в июле 1782 года объявил Россию восьмой «самостоятельной масонской провинцией», а Шварц был определен чем-то вроде диктатора — «единственного верховного представителя теоретической степени Соломоновых наук в России»[940].
Шварцу вменялось в обязанность сохранять тайну ордена, следить за российским масонством, собирать с них денежные взносы и пересылать в Берлин, в кассу «строителей всемирного храма Соломона», осуществлять связь с гроссмейстером, получать от него «задания и таинства»[941].
Помощником Шварца без права контроля за его деятельностью был назначен Н. И. Новиков[942].
В. А. Пигалев в работе «Баженов» особенно ярко освещает тактику масонов по вовлечению в зловещую реакционную организацию новых членов — «неофитов». Помимо всего прочего, масоны использовали явный, циничный обман: они представлялись высокогуманной организацией, заботящейся о благе людей, о их нравственном совершенствовании и пр. Именно так удавалось им вовлечь в свои ряды таких талантливых русских людей, как архитектор Василий Иванович Баженов. Ловко и коварно они использовали его, как и других обманутых ими людей, для влияния на будущего императора России Павла I, для внедрения в русскую архитектуру масонской символики, для реализации многих своих планов.
Эти исследования В. А. Пигалева имеют важное значение для историографии: некоторые авторы, не понимающие коварства масонской маскировки под «гуманные», «этические», «нравственные» и т. п. организации, изображают эти антинародные реакционные формирования как прогрессивные. Теперь установлено, что масоны только в целях обмана «непосвященных» и «неофитов» использовали мимикрию, скрывались под одеяниями «левых», «гуманных» организаций, якобы заботящихся о «совершенствовании» своих членов и всего человечества.
Нельзя еще раз не подчеркнуть, что вывод академика И. И. Минца о неоправданности представлений о «революционности» масонства, об антинаучностн вымыслов о «прогрессивных» тенденциях внутри этого воинствующе реакционного движения имеет принципиальное значение для историографии.
Не менее принципиальное значение для науки имеет глубоко обоснованный, объективный подход В. А. Пигалева к оценке противоречий между такими русскими масонами, как Н. И. Новиков и В. И. Баженов, с одной стороны, и эмиссарами западного масонства — с другой. Оказавшись в сетях таких лиц, как Шварц, Н. И. Новиков и В. И. Баженов противились крайне реакционным деяниям западноевропейских властелинов — масонов «высоких степеней посвящения».
Книга В. А. Пигалева, посвященная биографии Баженова, ограничивает, естественно, оценку масонства хронологическими рамками жизни русского архитектора, умершего в 1799 году.
В последующем масонство в России продолжало существовать. Император Павел I, оставивший в истории России мрачный след, будучи масоном, покровительствовал «строителям храма Соломона», не прекратившим свою зловещую деятельность и после указа Александра I о запрещении масонства в России.
4.18. Иудаизм и сионизм
Литература об иудаизме в советской историографии довольно многочисленна. Менее значительны по числу произведения по проблеме — иудаизм и сионизм, имеющие особенно тесную связь с рассматриваемой нами темой.
Не стремясь, разумеется, ставить знак равенства между понятиями «иудей» и «сионист», советские авторы констатируют вполне отчетливо проявляющиеся взаимосвязь, взаимозависимость иудаизма и сионизма, ибо и то и другое явления представляют собой идеологию еврейской эксплуататорской верхушки: в прошлом — иудаизм, ныне — иудаизм и сионизм одновременно.