Скрипнула зубами от злости — долговязому сопляку на вид лет двадцать пять, а то и меньше, какая я ему Ирка?
— Привет. Коробку на пол поставь, лопнет стекло — сам оплачивать будешь.
— Ооой, какие мы грозные, — Пашка хитро сверкнул глазами и заулыбался, но коробку переставил. — Чего с утра не в духе уже?
— Тебя увидела, — настроения для шутливой перепалки совсем не было.
Пробежалась глазами по бумажке, отогнула край коробки и заглянула внутрь.
— Всё, приняла. Иди уже, — я развернула его лицом к двери и подтолкнула в спину. — И подольше не возвращайся. Девать уже твой хлам некуда…
Пашка специально упирался, прекрасно зная, что я шучу. Сейчас самый сезон для всей этой мишуры, с букетов выручка минимальная.
— Куда иди, ну?! Там вторая коробка ещё! — парень весело захохотал и вывалился за дверь.
Тихо застонала — весь день буду по углам распихивать эту ерунду…
Пашка вернулся через полминуты и водрузил вторую коробку на первую.
— Вот теперь всё! Не сердись, Ирааа! — он помахал рукой от двери. — Хороших продаж!
Всё-таки улыбнулась, подняла голову и махнула в ответ.
— И тебе удачного дня, Паш…
Исподлобья поглядывала, как он запрыгивает в свой фургончик и сдаёт назад, чтобы развернуться.
Тяжело вздохнула и полезла разбирать содержимое коробок… То ещё удовольствие…
За час почти управилась с тем, чтобы разложить всё по местам. Остались только ненавистные горшки и небольшие статуэтки. Переставила их на витрину, коробки разорвала и отнесла в подсобку — сегодня приедет машина и заберёт весь скопившийся картон.
Вот и время почти подошло — сейчас пойдут первые покупатели, которым непременно нужно утром в чей-нибудь день рождения подарить букет раньше всех…
Выглянула в зал — на парковке пока пусто. Нажала кнопку чайника, сунула нос в хлебницу, в ящик над микроволновкой — вдруг Дашка мне печеньку оставила… Оставила! Орешки со сгущёнкой… Мммм… Я ей завтра тоже что-нибудь сюда положу…
Колокольчики над входом зазвенели все одновременно — кто-то явно спешит и толкнул дверь слишком резко… Не успела. С грустью глянула на аппетитные орешки, проглотила слюну и потопала в зал.
Кирилл…
От неожиданности растерялась немного… Точнее, я думала о том, что он может заявиться, но не так вот с утра пораньше…
Мельком пробежалась взглядом по фигуре — гладко выбрит, джинсы явно отглажены, белоснежная футболка только после стирки… Какой он, однако, самостоятельный бывает. И зачем, спрашивается, я столько лет рядом торчала? Почему-то сжалось сердце, словно от острой обиды…
Прекрасно видела серьёзный недовольный холодный взгляд и понимала, насколько трудно ему сейчас даётся подобие дружелюбной улыбки, больше напоминающее оскал, но выражать солидарность и улыбаться в ответ как-то не хотелось.
— Ну здравствуй, — он демонстративно отодвинул пластиковую черепаху и положил локти на стекло.
Терпеть не могу, когда так делают — витрина не для этого! И он отлично знает, что меня это бесит! Если раньше ему можно было так поступать, то сейчас точно нельзя, как и всем остальным!
— Привет, — я поджала губы и зашла за прилавок, разгразглядывая стоявшие на нём глиняные горшки всевозможных форм и расцветок.
Он глубоко вздохнул, забывая об улыбке. Честно попытался сдержать недовольство в голосе:
— Ничего мне рассказать не хочешь?
Да после такого тона я вообще с тобой говорить не хочу!
— Нет, — я пожала плечами, убирая два одинаковых горшка под прилавок.
Он отвёл глаза в сторону и стиснул зубы. Снова исподлобья посмотрел мне в лицо…
— Ир, давай по-хорошему поговорим, а?!
Раздражение, звенящее в каждом произнесённом им звуке, начисто лишало смысла эту фразу — таким голосом "по-хорошему" не разговаривают.
Не глядя на него равнодушно бросила:
— Мне нечего тебе сказать.
Присела на корточки и протянула руку, сдвигая под стеклом керамическую кошку с котятами, чтобы пристроить туда пластиковую черепаху…
От раздавшегося безумного грохота над головой вздрогнула и моментально поднялась на ноги, с ужасом глядя на сметённые Кириллом с витрины статуэтки и горшки, разлетевшиеся черепками по всему магазину…
На глаза мгновенно навернулись слёзы…
Ненавижу… Мне же с зарплаты всё это возмещать придётся…
Его голос сорвался на злобный рык:
— Теперь есть что сказать?! — он пнул ботинком огромный осколок когда-то красивого горшка в форме лесного пенька.
Сердце истерично билось в горле, заставляя вставший там ком сжиматься ещё сильнее. С ненавистью подняла на Кирилла глаза и отчётливо прошипела: