Проснулась уже в городе, когда Кирилл, нервно газуя и матерясь сквозь зубы, поворачивал на перекрёстке, где собралась небольшая пробка. Дождь кончился, но тучи висели так низко, что, кажется, можно дотянуться до них рукой, если влезть на крышу ближайшей многоэтажки… Поёжилась — печка давно не работает, а Кирилл открыл окно, стряхивая туда сигаретный пепел… Он не курит обычно в машине, только в редких случаях…
Он бросил на меня быстрый взгляд, и я робко улыбнулась в ответ…
— Проснулась? — Кирилл зажал сигарету зубами, переключая скорость.
Он выглядел спокойным, если не считать манеры вождения, но за рулём он всегда такой…
— Адрес мне скажи.
Не повезёт к нам домой…
Неужели я надеялась?! Пффф. Нет.
Я огляделась. Мы свернули совсем не туда, но круг получится небольшой. Мне почему-то больше не хотелось прятаться от него, и я с готовностью назвала улицу и номер дома. Кирилл промолчал, однако по его лицу я видела, что он доволен быстрым ответом — даже не возмутился тем, что придётся объехать пару кварталов.
— Скажи мне, Ир… — он выкинул окурок в окно и поднял бровь, бросая в мою сторону насмешливо-любопытный взгляд. — Что ты хочешь получить после развода? Дом мой, это не обсуждается. Но я готов возместить часть стоимости.
От неожиданности я растерялась…
Безумно хотелось крикнуть, что я ничего не хочу! Пусть подавится своим домом и всем остальным! Я с радостью обойдусь вообще без всего этого… Как вообще можно так спокойно говорить о разводе?! Запросто, словно рассуждая о чём-то обычном и повседневном — что приготовить на ужин, например?! Словно мы не спали каждую ночь вместе столько лет…
— Ну не злись опять, — Кирилл прикурил новую сигарету. — Говори как есть. Ты же столько времени о разводе мечтала, небось все нюансы успела учесть…
Он снова глянул на меня, хмуря брови.
Так заметно, что я злюсь?!
— Экспериментальную трёхкомнатную квартиру в центре и машину… какую-нибудь… — я изо всех сил постаралась говорить уверенно, импровизируя на ходу.
— Мммм… — он кивнул головой. — А машину всё-таки какую?
Лихорадочно перебрала в памяти марки автомобилей.
— БМВ. Чёрную.
— Угу, — Кирилл снова кивнул, глядя вперёд. — Это всё?
Чёрт, а что ещё?!
— Всё…
Он помолчал немного, сворачивая на знакомую улицу.
— М-да, Ир… — он разочарованно осматривал номера домов. — Ты бы с подругой хоть посоветовалась сначала…
Он презрительно и совсем невесело усмехнулся.
Он сейчас озвучил, что я глупее Алиски?! Стало обидно так, что засосало под ложечкой…Что я не так сказала-то?!
— Ты представляешь себе, сколько стоит проживание в экспериментальной трёхкомнатной квартире в центре? — насмешка в его голосе не оставляла сомнений, что много. — Про машину я даже говорить не буду… Ты столько не зарабатываешь.
Поджала губы и отвернулась в окно — да, глупо немного…
Кирилл повернул руль, и Нива свернула в мой двор.
— Впрочем, заработаешь, если захочешь, — он стиснул челюсти и надавил на педаль тормоза. — Не всё ж цветочками торговать…
— Надо будет — заработаю, — я протянула руку назад, пытаясь поднять сумку с коврика за креслом в надежде выскочить из машины до того, как меня задушат слёзы.
Неужели ему всё равно, как я буду жить одна?!
Кирилл раздражённо повернулся, подхватил сумку и плюхнул её мне на колени.
— Завтра, — он смотрел прямо в глаза холодным пугающим взглядом. — Завтра ты поднимешь свою пухлую задницу и сходишь подашь заявление. Я подпишу любые твои условия. Поняла?
Слёзы крупными горячими каплями повисли на ресницах…
— Поняла меня?
Кивнула и опрометью кинулась из машины, вытирая глаза локтём…
Квартира… Тесная, с маленькими окнами, со следами мелка от тараканов на стенах, с проникающим повсюду запахом немытого подъезда, с чужой скрипучей мебелью, на теневой стороне дома… Никогда прежде не чувствовала всего этого так остро… Как она вообще могла мне понравиться?! Хотя, мне тогда было всё равно, лишь бы где-то жить…
Телефон разрядился, вещи в сумке только в стирку, холодильник пустой, на Алискин купальник даже смотреть тошно…
И сил почему-то нет вообще… Ни на что. Хочется упасть на кровать, где хотя бы простынь куплена мной, забиться комочком и тихо скулить… Но даже этого нельзя — здесь стены картонные, соседи услышат. А хочется одиночества, полного и абсолютного, чтобы выплакаться, выораться, выдавить со слезами это дикое неподъёмное ощущение собственной ненужности этому миру…