Они шли на достаточном друг от друга расстоянии и молчали. Стэн никогда бы не подумал, что, оставшись наедине с Беверли, где нет ни Билла, ни Бена, ни Ричи, где нет больше никого, только они, он не сможет поговорить с ней. От этого становилось только более неловко, и напряжение между ними нарастало с каждым мгновением, оба это чувствовали.
— Что ты постоянно пишешь в своём блокноте? — вопрос Беверли звучал неожиданно, и Стэнли дернулся. Она шла рядом с ним и смотрела внимательно, терпеливо ждала, пока он ответит на её вопрос.
— Это ежедневник, — по-привычке поправил парень, но когда понял, что этим на вопрос не ответил, постарался как можно равнодушнее добавить, — о делах. Я пишу там о важных делах.
Беверли кивнула головой, довольная этим ответом, и о чём-то задумалась. Дневное солнце придавало её и без того рыжим волосам какой-то особый оттенок, заставляя их светиться, словно пламя. На один момент парню показалось, что он обожжётся, если дотронется до её волос, но проверить он не рискнул.
— Насколько важных? — со стороны могло показаться, что девушке действительно интересна тема ежедневников, но едва ли это было правдой. Марш просто старалась поддержать хоть какой-то начавшийся разговор, и оба это понимали. Стэн был не против, говорить о ежедневниках в любом случае лучше, чем молчать.
Они проходили последний квартал, в конце которого был её дом. Всю дорогу Урис просто мечтал дойти до этого места, чтобы эта противная тишина не длилась так долго, а теперь ему очень хотелось, чтобы один этот квартал превратился в десять.
— Таких, чтобы не получить потом по шее, если не выполнишь, — он усмехнулся и не сразу заметил, что на губах девушки тоже расцвела улыбка. Это немало удивило его, потому что он не был уверен в том, что девушка улыбнётся чьей-нибудь шутке помимо тозиеровской.
Девушка вглядывается вдаль, словно хочет разглядеть там, в конце, свой дом и убедиться, что отец не ждёт её у порога. Она щурится, потому что солнце слепит глаза, и не замечает, как зачарованно её спутник смотрит на неё. Она не обращает внимания и на то, как он косился на неё всю дорогу, пока они молчали.
С каждым шагом дом Беверли становился всё ближе и ближе, а давящая тишина уже перестала быть таковой. Теперь Стэна уже не волновало, что они идут молча, ему это даже нравилось. А о чём думает Бев, он не знает, и не был уверен, что хочет знать.
— Спасибо, что проводил, — она слова слегка улыбается, а потом наклоняется и целует его в щёку.
Стэнли не успевает ответить ей чем-то в духе «для меня это было не трудно», он даже не сразу начинает снова дышать. Так и стоит у закрытой двери, чувствуя, как щёки горят, а сердце стучит как ненормальное, мечется в груди, словно зверь в клетке. Он медленно дотрагивается до места поцелуя, ощупывает кожу кончиками пальцев, словно проверяет, не отвалилась ли у него щека.
Ему с трудом верится в произошедшее, но он находит в себе силы, чтобы повернуться к двери спиной и зашагать в сторону собственного дома. На велосипед он не садится, боится упасть.
Стэнли всегда окружали организованность и вечный порядок. Все его вещи всегда лежали на своих местах, а в свой ежедневник он записывал важные дела, которые нужно обязательно выполнить и нельзя забыть. Вот только он и сам не заметил, как первым пунктом в его ежедневнике оказалось «Любить Беверли Марш», написанное жирным шрифтом и обведённое несколько раз.
========== Ёлка (Doctor Who; Роза/Десятый Доктор) ==========
Комментарий к Ёлка (Doctor Who; Роза/Десятый Доктор)
Лучшему соавтору посвящается.
Далеко позади остались невиданные ранее планеты и цивилизации, невообразимые галактики и триллиарды звёзд. Двигатель ТАРДИС тихо рычал, когда девушка поднялась по лесенке, тут же замирая на месте. Роза, недоумевая, уставилась перед собой. Она старалась убедить себя, что сейчас она видит сущий пустяк, по сравнению с тем, что она уже повидала.
В нескольких шагах от пульта управления стояла почти наряженная ёлка. На такое был способен только Доктор.
Девушка подошла к дереву, которое, кажется, проросло прямо из пола, провела ладонью по колючей ветке, чтобы убедиться, что это не какая-нибудь голограмма. Настоящее. Она всё ещё не до конца верила в происходящее, но удивляться давно перестала. Нужно было просто принять этот факт: в самом центре их летательного аппарата проросло Земное дерево. И не просто проросло, а стояло почти полностью наряженное. Роза недоверчиво тронула носком ботинка картонную коробку, в которой жалобно звякнуло несколько стеклянных шариков.
Дверь распахнулась именно в тот момент, когда Тайлер обходила дерево уже, кажется, в третий раз, и в ТАРДИС ввалился Доктор. Он осмотрелся кругом, словно весь этот неожиданный праздник не его рук дело, и в несколько широких шагов достиг пульта управления. С его плеч и волос посыпались крошечные снежинки, которые таяли, не достигая пола.
Роза посмотрела на Доктора. Доктор посмотрел на Розу.
Только сейчас девушка заметила, что в своих руках он держал коробку. Мужчина молча поставил её себе под ноги, и в ней тоже что-то негромко звякнуло, а потом пристально посмотрел на ёлку. Посмотрел так, словно отчаянно старался что-то в ней рассмотреть.
— Кажется, всё так…
— Доктор, что это?
Мужчина повернулся в сторону Розы и теперь смотрел на неё так, словно видит впервые. Он развернулся всем корпусом, а потом тряхнул головой. Улыбнулся так, как улыбаться может только Доктор, и спрятал руки в карманы.
— А ты как думаешь? Это называется «рождество», Роза Тайлер! Рождество ведь?
Теперь девушка запуталась ещё сильнее. Она стряхнула с плеча Доктора капли воды, которые ещё недавно были снежинками, даже не задумываясь над этим действием. В последнее время, подобное случалось с ней очень часто. Случайные касания, мимолётные взгляды, неожиданное проявление заботы. Последнее, конечно, иногда было необходимо, учитывая, что Доктор вёл себя, как мальчишка, но всё же.
Мужчина попятился назад, и принялся расхаживать вокруг пульта управления. Его движения были хаотичны, и иногда он посматривал то на Розу, то на ёлку, а потом снова смотрел себе под ноги. Сама же Тайлер всё никак не могла заставить себя правильно сформулировать вопрос, который так отчаянно крутился на кончике языка. В конце концов, она просто вздохнула:
— Но ведь сейчас середина апреля!
Доктор резко остановился, только развязавшийся шнурок ударился об пол, что звучало как выстрел в образовавшейся тишине, и удивленно посмотрел на неё.
Под таким взглядом девушке стало настолько некомфортно, что ей мгновенно захотелось спрятаться где-нибудь в коридорах ТАРДИС. Она неуверенно заправила за ухо светлую прядь волос, которая падала на глаза, но взгляда не отвела.
Доктор нахмурился, провёл языком по верхней губе. Снова спрятал руки в карманы и сделал несколько широких шагов в сторону девушки и ёлки. Окинул Розу мимолётным взглядом, а потом обошёл дерево по кругу. Дважды.
— Ты уверена, что не ошиблась? — недоверчиво спросил он, даже не посмотрев на Розу, — Середина апреля?
— Ну, конечно, — от подобного вопроса девушка растерялась ещё сильнее. Она была уверена в своих словах, потому что каждый день отрывала листок в Земном календаре.
Доктор снова как-то скривился, и подскочил к пульту управления. ТАРДИС зажужжала с новой силой, покачнулась так, что пришлось ухватиться за что-нибудь, чтобы не упасть. С каждой секундой Роза всё сильнее убеждалась в том, что ничего не понимает.
Различные кнопки мигали, переливаясь цветными огоньками, словно гирлянда, машину качало, и Роза слышала, как шарики, оставшиеся в той коробке, нещадно разбиваются друг об друга. Доктор бормотал себе под нос что-то несвязное.
Наконец, ТАРДИС остановилась и Роза испуганно посмотрела на стоявшую за её спиной ёлку, словно боялась, что та не устоит на вросшем в пол стволе и упадёт прямо на неё. Доктор всмотрелся в экран, практически касаясь его кончиком носа, а потом посмотрел на Розу, расплывшись в довольной улыбке. Он подскочил к девушке и, схватив её за руку, потащил к выходу.