— Что это значит?
— Это такой эвфемизм — звучит безобиднее, чем «пожизненное заключение». Я просидел два года, а потом подал апелляцию самостоятельно, на основании неэффективной помощи адвоката. Думаю, Редди признался кому-то из своих родственников, потому что у меня вдруг появился очень хороший барристер, которому, тем не менее, всего лишь удалось вытащить меня из тюрьмы по менее тяжкому приговору и с учётом отбытого срока.
— И что это было? Этот менее тяжкий приговор?
— Воспрепятствование осуществлению правосудия, — ответил Снейп. — Но убийство-то запоминается гораздо лучше, правда? Единственное моё утешение в том, что у меня не отобрали дом, чтобы я не очутился на улице, но порой… — он замолчал и зло пнул ещё одно полено ногой в носке. — Ковёр наверху не отчистили от крови.
— Мне так жаль.
Её ботинки опять стояли на полу, наполовину запиханные под провисающую обивку.
— Да, — сказал Снейп, — мне тоже.
***
Снейп принялся сосредоточенно разводить огонь заново, и Гермиона оставила его наедине с его мыслями, а сама попыталась в тёмной кухне соорудить какое-нибудь подобие ужина. Она нашла что-то похожее на банку томатного супа в нижнем шкафу и коробок спичек в ящике, выудила кастрюлю из груды посуды в раковине. Через десять минут ужин был готов. «Надо составить список покупок», — отметила себе Гермиона, потому что больше ничего из того, что крутилось в её голове и резало сердце, облечь в слова не получалось.
Снейп по-прежнему сидел в гостиной, поддерживая огонь в камине и глядя перед собой немигающим взглядом.
— Суп, — сказала Гермиона и поставила его чашку на столик. — Что с ней случилось? — Вопрос, казалось, выскользнул у неё сам собой, будто мозг пытался таким образом ослабить нарастающее в голове напряжение. — С Лили.
— Мы с ней больше никогда не разговаривали. Даже после того, как меня выпустили. Она считала, что я изменился.
— А вы изменились?
— Наверное, — Снейп взял свою чашку, кивнул, поднёс ко рту и застыл. — Неприятное это место, — сказал он, — тюрьма.
Гермиона ухмыльнулась.
— Я думала, что тут может быть школа виновата.
— И школа тоже.
Гермиона опустилась обратно в кресло, удерживая свою чашку на диванной подушке. Ей тоже пришлось поднести чашку ко рту — она забыла ложки.
— Значит, больше никогда. Ни на праздники, вообще ни разу до самых похорон…
— Похорон? — Снейп резко опустил чашку с полпути к подбородку.
— Ну да. — Гермиона отхлебнула супа и обожгла язык. — Её похорон, поминальной службы или что там было. Вы не ходили? Я подумала, вы наверняка хотели отдать дань уважения и всё такое…
— Гермиона, я… — Снейп замолчал. Взволнованный и растерянный, он отставил чашку в сторону и уставился на неё взглядом, от которого у неё похолодело в желудке. — С какого перепугу, — сказал он, — вы решили, что Лили Эванс умерла?
========== Не Лили ==========
— С какого перепугу, — сказал Снейп, — вы решили, что Лили Эванс умерла?
— Я… — Гермиона замолчала, нахмурилась, в висках вдруг запульсировала боль. — Не знаю. Разве не вы мне говорили?
— Нет.
— Наверняка говорили, — настаивала Гермиона. — Когда-то давно. Может быть…
— Гермиона, Лили не умерла.
— Правда? — голос Гермионы звучал очень слабо, в горле встал комок. Лили не умерла. Он произнёс эти слова всего раз, но они продолжали эхом звучать в её голове, будто её череп выскоблили начисто. — Но её убили.
— Да нет же. — Снейп осторожно сделал глоток, наблюдая за ней. — С чего вы это взяли?
— Потому что её убили.
— Она не умерла, Гермиона.
— Откуда вы знаете? — Ей вдруг пришло в голову, что она, наверное, расстраивает его, так говоря о его подруге детства. — Откуда вы знаете, что она жива? Вы ведь не шлёте друг другу открытки на Рождество? Она могла взять и…
— Я вижу её иногда в магазине, — перебил её Снейп, морщась и сердито глядя на неё.
— В магазине, — повторила Гермиона.
— Или с детьми в городе. Собственно, видел всего несколько недель назад.
— И вы с ней разговариваете?
— Нет, — сказал Снейп и добавил: — Говорил несколько раз, а потом уже подумал, что вежливее будет притворяться, что её не существует.
— С детьми, — задумчиво пробормотала себе под нос Гермиона.
— У неё их трое, кажется. — Показалось ей или в голосе Снейпа действительно прозвучала горечь? — Или четверо? Похоже, она их любит.
— Мальчик?
— Один из детей мальчик, да. Возможно, самый младший. А что?
— Не знаю.
Снейп наблюдал за ней очень внимательно, с почти профессиональной прямотой. Так на Гермиону смотрели обычно психологи — это было лицо человека, готового препарировать её мысли и распутывать измочаленные извилины её мозга.
«Помоги же мне», — подумала она.
— Это имеет какое-то отношение к Рону? — спросил Снейп.
— С чего вы взяли? — вдруг разозлилась она.
— Потому что, кажется, большинство ваших странных припадков связано с ним.
— Никакой это не припадок! — возмутилась Гермиона и снова съежилась в кресле. — Это не я…
— Не сейчас, мисс Грейнджер, — не выдержал Снейп. — Расскажите мне.
— Я думала, её убили, — пришибленно созналась Гермиона. Она не понимала, почему так думала. — Я думала, кто-то убил её, её мужа и оставил в живых ребёнка.
— Ребёнка, — сказал Снейп ничего не выражающим голосом.
— Много лет назад, — вздохнула Гермиона.
— Вы думали, это я её убил.
— Нет.
Пламя затрещало и зашипело. Никто даже не дрогнул.
— Вы сказали, в ней было что-то необычное, — осторожно произнесла Гермиона. Она ещё не вполне переварила его рассказ о родителях. Целую неделю она рисовала в воображении Снейпа-убийцу с окровавленными руками и тянущуюся за ним цепочку трупов. Несмотря на его заверения, ей приходилось напоминать себе, что сидящий перед ней человек невиновен. Человек, к которому она испытывала определенную привязанность, который сидел рядом с ней на кровати и… — Думаете, она такая же, как мы? — спросила она, пытаясь сосредоточиться. — Как вы и я, как Дин?
— Дин болен.
— Ну ладно, не как Дин, — добавила Гермиона, чувствуя себя предательницей.
— Не знаю, — сдался Снейп. Его руки были сложены под подбородком, от света каминного пламени его бледные пальцы горели золотистым сиянием. Супные чашки были отставлены в сторону и забыты.
— Вы говорили, что научились делать волшебные фокусы…
— Карточные фокусы. Глупое размахивание палочкой. Ничего существенного. Детские забавы.
— Вы когда-нибудь говорили с ней об этом, о наших… проблемах?
Он долго молчал, поджав губы, с отстраненным выражением лица.
— Нет.
— А могли бы?
— Гермиона, — вздохнул Снейп. Он провёл ладонями по лицу, прижал пальцы к глазам, натягивая кожу, от чего попеременно казался то молодым, то мёртвым скелетом, то опять среднего возраста. — Она счастлива со своим мужем и детьми, счастлива, что забыла меня.
Взгляд Гермионы на миг задержался на входной двери.
— Не думаю, что кто-либо в Коукворте может вас забыть.
Это было опрометчиво с её стороны. Снейп снова напрягся и помрачнел ещё больше.
— Суп остыл, — прорычал он, схватил чашки и прошествовал на кухню. Он бы, несомненно, и дверью хлопнул, если бы между гостиной и кухней таковая имелась.
Вернувшись ровно десять минут спустя, на своём месте на диване он обнаружил мягкий, завёрнутый в красную бумагу пакет. Гермиона сидела точно там же, где он её оставил, скрестив ноги и терпеливо ожидая его.
— Простите, что я ушла тогда, — сказала она, когда Снейп со вздохом поставил подогретые чашки обратно на стол. — Не стоило уходить, не поговорив с вами. Не пришлось бы столько времени терять и мучиться. Ну, мне не пришлось бы мучиться.
Снейп перевёл взгляд с Гермионы на свёрток, затем на чашки и снова на неё. Наконец он рухнул обратно на диван и, положив ногу на ногу, откинул голову назад, опершись затылком о спинку.