Подобно Фрейду, Эриксон почерпнул свои основные идеи из области гипноза. В отличие от Фрейда, он остался в рамках гипнотической традиции и пришел к иным выводам о природе психопатологии и терапевтического изменения. Как и Салливан, Эриксон делает акцент на взаимоотношениях людей, а не на отдельном человеке. В отличие от Фрейда и Салливана, главный интерес Эриксона направлен на разработку разнообразных техник для достижения изменений в состоянии пациента. Его отличительная черта — гибкость, делающая этот подход не просто новым методом или даже школой. Эриксон ориентируется на конкретную проблему, стоящую перед ним. В тот период истории психиатрии, когда о специалисте судили по его принадлежности к той или иной теории или школе, Эриксон создал экспериментальную терапию.
В первой половине нашего столетия, во время профессионального становления Эриксона, в психиатрии существовало сильное противодействие каким бы то ни было новшествам. Психоанализ царил и в кабинете консультанта, и в университетской аудитории. Направление, первоначально созданное Фрейдом как исследовательское, постепенно превращалось в некий ритуализированный метод лечения, в набор повторяющихся стереотипных идей. В рамках этого процесса происходила знаменательная смена акцентов психиатрического лечения. Сложные человеческие проблемы были втиснуты в прокрустово ложе теоретических схем, а качество терапии оценивалось не по достигнутому результату, а по степени соблюдения общепринятых “правил игры”. В такой атмосфере Эриксон развивал целый спектр терапевтических методов и настойчиво внедрял идею о том, что ход лечения должен зависеть от конкретной проблемы пациента. За последнее десятилетие идея об исследовании новых подходов овладела умами многих психиатров, что привело к появлению таких направлений, как поведенческая терапия, терапия оперантного обусловливания и семейная терапия. Мы видим, как смещается внимание с терапевтического ритуала на терапевтический результат. Уважение завоевывает не приверженность определенной школе, а умение работать с разными пациентами по-разному.
Внимательно читая труды Эриксона, моо увидеть, что идея экспериментирования проходит красной нитью через всю его профессиональную деятельность. Он как будто все время спрашивает себя: “А как поступит этот человек, если я сделаю это? А поступит ли другой иначе?” В этом смысле он посвятил свою жизнь исследованию влияния одного человека на другого. Изучая гипноз экспериментально, он определял границы межличностного влияния на сенсорный аппарат и поведение человека. Он искал ответы на вопросы: может ли он воздействовать на человека так, что тот лишится способности слышать? видеть? различать цвета? испытывать физические ощущения? сопротивляться антисоциальным воздействиям? осознавать мыслительные процессы, лежащие в основе поведения? Он исследовал и обратное: до каких пределов могут быть увеличены чувствительность и восприятие. Он изучал пределы бессознательной работы мозга и возможность влиять на восприятие человеком времени и пространства.
Серии научных трудов, посвященных данным экспериментальным исследованиям, представляют собой одну из наиболее убедительных работ, когда-либо сделанных в психиатрии. Повторение его экспериментов требует от исследователя тщательности не меньшей, чем у самого Эриксона. Прежде чем начинать эксперимент, Эриксон обычно несколько часов наводил транс. Он принимал во внимание и личностные особенности каждого объекта воздействия и огромное число различных переменных, способных повлиять на исход опыта. Он понимал, что предубежденность экспериментатора может стать серьезной угрозой для исследований, и поэтому разработал систему, позволяющую избежать симуляции и получить истинный результат. Возможно, наиболее важным является то, что он понял: лабораторные условия ограничивают природу и ценность его находок. Отсюда его стремление проводить многие эксперименты “вживую”, в реальных социальных условиях. Сегодня, когда многие гипнотические эксперименты проводятся с помощью быстрых стандартизированных методов в атмосфере ложной объективности, работа Эриксона выглядит на этом фоне сплавом искусства и науки.
В психотерапии Эриксон применял экспериментальный подход и к изучению психических расстройств, и к способам их лечения. Когда была принята идея о том, что слова и поведение пациента — это продукт определенных типов подсознательной работы мозга, он проверил это утверждение с помощью “программирования” — встраивания идей и наблюдения за особенностями поведения субъекта. Как описывается в статье “Экспериментальные демонстрации психопатологии обыденной жизни”, он внушал субъекту определенные идеи и эмоции с последующей амнезией, а затем наблюдал за его поведением. Такая работа включала внушение “комплексов” в форме лоых воспоминаний о прошлых травмах, чтобы определить их воздействие на поведение. Лучший из известных примеров анализа взаимодействия людей содержится в его статье “Метод, примененный для создания истории комплекса в ходе индуцирования экспериментального невроза”. Детальный анализ использования тех или иных слов в рассказе о прошлом событии показывает невероятно глубокое знание Эриксоном всей сложности и запутанности межличностных воздействий. Его интерес к мельчайшим деталям поведения отражен во всех статьях, особенно в работе “Постепенное излечение обсессивной фобии с помощью коммуникаций с неожиданно выявленной двойственной личностью” (написано в соавторстве с Л.С. Куби).