Ну и как водится, третий пункт, куда без него. Круглосуточно и круглогодично за мной будет следить система штрафов и вознаграждений. Подробной информации о ней мне не предоставили. Ясно одно –придётся неустанно следовать сюжету. За удачное завершение миссий и арок мне будут начисляться очки. Для чего они – пока не ясно, разберемся по ходу дела. За нарушения и ошибки – неминуемые наказания. Тут вообще всё туманно. В общем, я сама себе не хозяйка. В чьих лапах поводок от моего ошейника, тоже пока не ясно. Но стоит выяснить это как можно скорее.
Чувствуя, что живот опять меня подводит, я мысленно зарыдала. Если меня все равно умудрились в книгу засунуть, почему нельзя было начать сразу с первой главы, где героиня уже крутая и всемогущая, а главное – взрослая? Нет же, вот тебе новая жизнь с мокрыми штанами, соплями до колен и, конечно же, изучением непонятного языка. Я в школе английский зубрила через силу, скрипя зубами от злости и мечтая поскорее бросить, а сейчас не выйдет махнуть рукой и залезть в переводчик. А я против! Подайте мне жалобную книгу! Почему другие герои подобных историй сразу разговаривают на языках чужих миров, как на родном, а мне учить все с нуля?
Но СП, в какой-то момент начавшая игнорировать большинство моих мысленных криков в ее сторону, снова промолчала. Вот тебе и доступна 24 часа в сутки. Везде сплошное надувательство! Живот снова заурчал, напоминая о том, что мы ели всего час назад, а может и того меньше. Ух, утроба ненасытная. Не знаю, все ли младенцы настолько прожорливы, но я постоянно хотела есть. Поборов стыд, я все же подала голос:
―У-а-а-а!
Какое-то время все было тихо, только птицы беззаботно чирикали за окном, да ветер шелестел в кронах деревьев. Боже, мне двадцать лет, а я тут беспомощно агукаю, чтобы меня покормили с рук. Я уже было собралась повторить свой жалкий писк, когда послышались быстрые шаги. На кроватку легла тень, и вот надо мной появилось симпатичное лицо девушки в обрамлении черных кудрявых волос, собранных в низкий пучок. Ох, сколько хлопот я доставляю своей спасительнице, а она всегда улыбается мне, словно ухаживать за младенцем для нее сущий пустяк.
Имя девушки я до сих пор не разобрала, поэтому для себя окрестила ее синеглазкой, в честь бездонных глаз удивительного цвета сапфиров. Честно, в книге я практически не уделяла внимания детству изначальной героини. Лишь обронила пару намеков, что выросла та в глухой деревушке в приемной семье знахарки, а в двенадцать лет попала в столицу. Пока я пыталась припомнить еще какие-нибудь подробности уже своего детства, синеглазка успела распеленать меня.
А-а-а, вот еще одно испытание для моей и так порядком побитой гордости! Как бы это смешно не звучало, но контролировать свой организм я не могла, как и результаты своего пищеварения. Проще говоря, прудила в штаны. А потом сгорала от стыда, когда едва знакомая девушка раздевала меня догола и мыла. Нет, я понимаю, что для нее являюсь лишь ребенком, но вот мне от этого легче не становится.
―Сухая. Неужели опять проголодалась? И куда в тебя только лезет, а?!
Девушка шутливо что-то спросила у меня, запеленав обратно, а мне оставалось только требовательно агукать, сжимая и разжимая пальчики. Синеглазка ненадолго отошла и вернулась обратно с небольшим кожаным мешочком продолговатой формы. В него она наливала жидкость, похожую на очень пресное молоко, которое я тянула через небольшую дырочку. Устроив меня на у себя на руках, девушка поднесла ко мне уголок с отверстием. Я тут же вцепилась в мешочек мертвой хваткой, жадно булькая. В моменты, когда я ела, тело словно действовало само по себя, и даже при всем желании я вряд ли смогла бы отпустить еду.
Только когда мешочек в моих руках стал похож на сдутый шарик, я смогла разжать пальчики. На меня тут же навалилась сонливость, из-за чего я, не сдерживаясь, зевнула во весь рот. Синеглазка звонко рассмеялась, убрала пустую тару из-под молока и стала тихонько напевать незатейливую мелодию, успокаивающе покачивая меня на руках. В воздухе витал приятный запах трав, развешанных по всему дому, и из окна веяло свежестью хвойного леса. Звуки города, которые были неотъемлемой частью моей прошлой жизни, быстро стирались из памяти, уступая свое место трелям и щебету птиц, шелесту листьев, жужжанию насекомых, едва уловимым разговорам жителей деревни, голосам домашних животных…