Борясь из последних сил, я сонно рассматривала синеглазку, не замечая, что держу ее за выбившуюся прядь. Девушку нельзя было назвать красавицей с правильными пропорциями лица и тонкими чертами. Маленький курносый носик, россыпь веснушек на загорелой коже, густые черные брови, жесткие складки у небольших губ и едва заметные морщинки на невысоком лбу. Все это по отдельности было обычным и даже непривлекательным, но вместе создавало на удивление приятную картину. А главным ее украшением были глаза невероятно насыщенного синего оттенка – два сапфира в обрамлении черных ресниц. Порой насмешливый, порой ласковый, порой упрямый взгляд выдавал в синеглазке хорошего, простого человека с чистым сердцем.
Уже уплывая в мир снов, я думала о том, как в моей второсортной писанине мог появиться такой душевный персонаж? Точно, я ведь и не писала о ней толком, оставив образ воспитанницы главной героини на фантазию читателей. Может, потому она и вышла таким добрым человеком, с незапачканными моими авторскими чернилами сердцем? Хоть к ее созданию я практически не имею никакого отношения, мне действительно радостно от нашей встречи.
Девушка положила заснувшую малютку в кроватку и, тихонько вздохнув, ненадолго замерла над младенцем. Хоть малышке было всего несколько дней от роду, она уже была самим воплощением идеальной красоты и очарования. Личико, словно сердечко, аккуратненький носик, к которому так и хочется прикоснуться, розовые губки и пухлые щечки с нежным румянцем. Словно не человек из плоти и крови, а небесное создание. Девушка поправила белоснежные волосики ребенка и укрыла его легким одеялком.
В этот момент дверь негромко скрипнула, и в образовавшуюся щелку заглянул светловолосый мальчик лет шести. Убедившись, что ребенок в кроватке спит, мальчишка на цыпочках зашел в дом. Поставив большую корзину на стол, он рукавом утер перепачканный в земле нос и подошел к девушке. Немного постояв рядом с ней, мальчик шепотом спросил:
―Сестрица, зачем ты ее принесла? Нам самим есть нечего, а ты последние травы на молоко меняешь. Мы его только на День Солнца да на Белый День пили, а она уже который кувшин.
―Яно, что ты такое говоришь,- тихо сказала девушка. Присев на корточки, чтобы быть с мальчиком одного роста, она продолжила: ―Луна маленькая и может кушать только молоко. А мы взрослые, и потерпеть можем. Теперь она наша сестра. У Луны, как и у нас, никого больше нет. Поэтому позаботься о ней, Яно. Хорошо?
―Только потому, что ты меня просишь,- неохотно пробормотал мальчик, украдкой бросив недовольный взгляд на спящую малышку. Вздохнув совсем по взрослому, он снова утер нос рукавом, еще сильнее размазав грязь по лицу.
― Молодец. Какой ты у меня понятливый,- улыбнулась девушка и заботливо вытерла мордашку мальчишки, попытавшемуся вырваться из заботливых рук сестры и самостоятельно утереть лицо.
―Вот только еды у нас совсем мало,- снова заговорил Яно, нахмурив выгоревшие на солнце брови. ― Деревенские знают это, бесы, а трав требуют больше, чем завсегда. За молоко берут как за тушку птицы. Если бы я только мог, давно бы всех этих жадюг проучил.
―Яно, нельзя так говорить, даже если они не правы,- вздохнула девушка, укоризненно покачав головой. ―Ты сегодня хорошо поработал. Можешь пойти погулять, пока я травы разбираю.
―Некогда мне,- буркнул мальчонка и, вытянув из-под стола спил бревна с парой старых инструментов, добавил: ―Твоя плошка совсем прохудилась. Того и гляди, расколется. Да и мне сегодня за десяток больших ложек обещали зерна мешочек. Некогда мне играть, я уже не ребенок.
Заметив улыбку сестры, мальчик стушевался и выскочил на улицу. Девушка вновь покачала головой и села за стол. Осторожно вытряхнув из корзины травы, она начала аккуратно перебирать стебли и сортировать их. Нужно было скорее все разобрать, пока зелень не начала портиться от жары.
Отложив очередной непригодный стебель со скрючившимися листьями, девушка тяжело вздохнула и закрыла глаза руками. Лето выдалось сухим. Растениям едва хватало влаги, и целебные травы, не успевая вырастать, засыхали. В округе деревушки ее братья давно собрали все, что могли, и теперь уходили в лес до рассвета, чтобы вернуться с закатом, принося полупустые корзины. Запасы трав прошлых лет таяли, а новые собрать удавалось с трудом.
Дверь вновь скрипнула, заставив девушку вскинуть голову. В дом зашел мальчик лет двенадцати, вылитая копия синеглазки. Подойдя к столу, он осторожно поставил на него небольшую корзинку. Сняв грубую домотканую ткань, он предельно аккуратно достал куриные яйца, зелень и, наконец, небольшой глиняный кувшин. Убрав еду в подпол, мальчик сел напротив девушки и тоже принялся молча перебирать травы.