Мой костюм по большей части практичен: мягкие кожаные сапоги, серые джинсовые брюки, белая рубашка из грубой ткани с укороченными до локтей рукавами, и черный шелковый жилет с тисненным узором на фронтальной стороне. И еще один небольшой штрих – багровый галстук. На дне ящика остался лишь мой старый мундир, довольно необычного покроя. Когда-то на нем красовались нашивки с тем же символом, что и на крышке кофра, но я давно уже их спорол. Сегодня он мне не пригодится.
По возвращению из джунглей все это придется опять нести в прачечную мадам Розы. Прекрасная женщина, благодаря ее стараниям мы до сих пор не превратились в оборванцев, но ей стоило бы быть чуть скромнее в своих денежных аппетитах.
Некоторое время я размышлял как поступить с транслятором, он казался слишком хрупким, чтобы нести в сумке, в итоге я надел его сразу. После, закрепив патронташ-бандольеру, подсумок с дисками для томми-гана, обвешавшись оружием и закинув за спину сумку с припасами, я опустил на голову свою верную шляпу, и вышел на улицу, влившись в людской поток.
Улицы Интерзоны. В них заключена немалая доля чудесного очарования этого места. Будь я поэтом, или хоть что-то смыслил бы в писательском деле, я бы посвятил им поэму или подробно описал в очерках, стараясь запечатлеть и упомянуть каждую деталь. Они полны жизни, но это жизнь посреди бесконечного увядания под холодным небом, потому она такая яркая и свободная. Мы принадлежим лишь себе, и нависающему над нами неумолимому року Города. Здесь нет хозяев, здешний калибр людей не по зубам политикам и тиранам. А может дело в том, что мы попросту хуже, чем они.
Год назад, если мне не изменяет память, чикагский (хотя это мог быть и нью-йоркский) дон мафии прислал нескольких лейтенантов с целой бандой головорезов, взять под контроль местный бизнес и заставить мародеров делиться частью небогатых доходов, попутно изымая все добытые в Городе штуковины. Сперва их притязания молча игнорировали. Торговые кураторы вежливо дали понять, что покровители им не нужны, они и сами прекрасно справляются со всеми делами, а наша братия не стала даже с ними разговаривать. Тогда эти идиоты решили подчинить Интерзону силой. Если первой их ошибкой было явиться сюда, то эта стала второй и последней. Перестрелка длилась с полудня до самой ночи, некоторые бандиты сумели проскользнуть в темноте сквозь оцепление, скрывшись на Плато, остальных перебили. Всех, кроме лейтенантов. Им прострелили ладони и отправили обратно к боссу, в качестве предупреждения. В зачистке участвовал даже орден ока, может они не слишком общительны, но Интерзона их дом, точно так же, как и наш, любого врага мы встретим вместе, хотя бы потому, что от этого зависит общее выживание. По крайней мере, хотелось бы в это верить.
Сократив путь через извилистые переулки, я вскоре оказался на Площади Возвращения, тут я должен был встретится с остальными.
В центре площади высится постамент с бронзовой статуей, негласным символом всех мародеров. Усталый, потрепанный мужчина в распахнутой рубашке, обвитый патронташами и с винтовкой за спиной, сидит свесив ноги, в руках у него непонятный, абстрактный предмет, изображающий добытую в Городе реликвию.
Изваяние находилось тут еще до того, как я прибыл в Интерзону. Его заказал ныне покойный сэр Эдвард Ноттингемский, первооткрыватель фрагмента Невозможное Море, после того, как вернулся из последней в своей жизни экспедиции. В ней он потерял несколько своих самых верных сподвижников, а сам оказался отравлен медленнодействующим ядом, зато принес необычную реликвию, которую упорно называл «звездным ключом». Где именно он побывал, Эдвард так никому не рассказал, эту тайну он забрал с собой в могилу. Что стало с «ключом» тоже загадка, возможно ключ покинул Интерзону.
Товарищи по экспедиции уже поджидал меня возле памятника, рассевшись по краю квадратной площадки, окружающей постамент. Оскар, несомненно, поддерживал облик истинного джентльмена, в его наряде нестыдно было бы явиться на светский раут, в то же время брюки, ботинки и верхняя одежда черных оттенков смотрелись весьма минималистично, белая накрахмаленная федора на их фоне выглядела звездой посреди ночного неба. Грудь Картежника, как и у меня, пересекала бандольера, набитая патронами для винчестера, сейчас лежащего у него на коленях. Несколько малых патронташей с боеприпасами для револьверов он закрепил на правой руке. Завидев меня, Оскар приветливо помахал.