Атмосфера и воздух начали меняться примерно за двести метров до заставы. Небо, казалось, стало ниже, синеву прикрыла волнующаяся облачная масса, подернутая изнутри розоватой пеленой. Странные, тревожные запахи коснулись ноздрей. Я много раз пытался подобрать для них сравнение с чем-то привычным, но всегда находилась пара деталей, описать которые у меня никак не получалось. «Неземные» - лучшее определение, которое удалось для них подобрать. Мы готовились отправиться на сотни миллионов лет назад в прошлое, на Землю, чужую для людей, по сути, иную планету.
К сапогам начала липнуть влажная почва. Тут и там проглядывались побеги доисторических растений.
Возвышающийся над одной из двух смотровых площадок парасоль изысканного черного цвета я увидел еще издалека, не заметить его было бы сложно, он четко выделялся на фоне белесой дали, раскинувшейся далеко за горизонт. С той же стороны до нас доносились переливистые звенящие звуки разной тональности, складывающиеся в единую мелодию.
И зонт, и пение означали одно – сегодня на этом участке Фронта дежурит Разбитая Алиса.
Она замолчала стоило только нам приблизиться. Под парасолем поднялась укрытая тенью гибкая фигура в черном вечернем платье с вырезом на спине, на фоне бледной кожи отчетливо выделялся ремень патронташа, голову покрывала роскошная широкополая шляпа с перьями и жемчугом, на плечах лежала горжетка из серого меха.
Мы молча стояли, задрав головы кверху в ожидании. Уйти, не поздоровавшись с дежурным жандармом было невежливо. Даже если это Алиса. Нет, не так. Особенно если это Алиса. Подобные редкие встречи единственное, что все еще напоминало ей о настоящем. Нет, я не ошибся, именно о настоящем, и скоро вы поймете почему.
Она задумчиво склонила голову вбок, опять послышался тихий стеклянный перезвон. Через мгновение она медленно повернулась в нашу сторону и подошла к краю площадки, устремив на нас взор ужасающих, абсолютно черных немигающих глаз. Тусклое солнце осветило ее с ног до головы. В такие моменты любой, кто впервые встречался с Алисой, понимал, почему ее прозвище «Разбитая».
На нас смотрела живая стеклянная статуя, изрезанная молниями трещин. При этом она не была прозрачной, вовсе нет, кожа Алисы сохранила свой цвет и плотность, но стекло стало ее плотью и сущностью. И даже голос ее превратился в перезвон осколков, а память как зеркало отражала только текущий момент. Когда мы уйдем, она тут же о нас забудет. Но, что удивительно, при этом Алиса помнит все, что было с дней до превращения, в том числе и приказ охранять периметр Интерзоны. Поэтому она все еще здесь, несет неусыпный дозор, не нуждаясь ни в еде, ни в сне. Вечный стражник. Ее не стали прогонять, и каждую неделю стабильно снабжали патронами.
Придерживая в объятиях на уровне груди винтовку «Энфильд», Разбитая Алиса спустилась к нам. Вблизи, ее трансформация бросалась в глаза еще сильнее. В стеклянных гранях между трещинами я увидел наши искаженные отражения.
Жан держался настороженно, как и всегда, в глазах Гота было только любопытство, а вот Картежник явно чувствовал себя немного не в своей тарелке. Наверное, потому что он единственный из нас, кто застал Алису в человеческом обличии три года назад. И даже немного ее знал. Целую жизнь назад по меркам Интерзоны. В этом позабытом всеми богами месте три года огромный срок. Оскар всегда играл по-крупному.
Алиса явно узнала его. Девушка, игнорируя нас, подошла вплотную к Картежнику, их глаза встретились. Это было все равно что заглянуть в космическую бездну. Оскар мужественно выдержал эту игру в гляделки, во взгляде читалось сожаление. Она что-то сказала, но вместо слов, разумеется, раздался только звон разбитого стекла. Картежник только беспомощно развел руками, Алиса тихо рассмеялась.
Мы не могли понять ни слова, зато она понимала нас, и это ее, судя по всему, забавляло.
Какие мысли обитали в этот момент в ее голове? Что видела она перед собой пустыми глазами? В каком-то роде, эта стеклянная женщина представляла из себя живое воплощение теории Паскаля об отсутствии времени, ведь Алиса была заперта посреди одного бесконечного дня, за пределы которого вырваться она была попросту неспособна.
- Ну что, - кашлянул я, - кто начнет?
Эрих с вежливой улыбкой почесал переносицу и промолчал, француз отрицательно мотнул головой. Понятно. Видимо, придется самому. Картежник тоже ничего не ответил.
В отношении Алисы существует своеобразная традиция – каждый, кто встречает ее на пути за пределы Интерзоны, или возвращаясь обратно, коротко рассказывает ей о последних событиях, больших или малых, не важно. Изначальный смысл данной процедуры успели забыть, по крайней мере о нем уже не задумываются, таким образом, действие превратилось в мистерию. Алиса же стала подобием бога лара Интерзоны. Гением, присматривающим за всеми нами. Ее роль вечного охранника лишь усиливала этот образ. Истории – наше для нее подношение.