Но теперь в моём распоряжении есть сила героического класса. Не пора ли начать раздавать долги?
Если их вообще ещё есть кому раздать…
Конус кострища с оглушительным треском провалился сам в себя. Пламя вместе с искрами лихо взметнулось к небу и словно осело. Судя по цвету, такой жар испепелит не одну лишь плоть, но и начисто съест кости, как братец Логи из скандинавской легенды про Тора в Утгарде.
— Пойдём, — сказала Лейта. И подала пример, разворачиваясь прочь.
Для подъёма на платформу своего «дома на дереве» я использовал имитацию магомеханического подъёмника. Впрочем, не такую уж имитацию, если подумать: платформа, изображающая ограждённую перилами открытую лифтовую кабину, подъёмная механика — верёвка, шкивы талей, барабан, зубчатые шестерни передаточного устройства… всё сделано из плотных иллюзий, как и приводной мотор, но при этом сделано совершенно достоверно с точки зрения всяческих сопроматов и ньютоновых физик; только сняв кожух с мотора, поймёшь, что это фикция.
Магия, что ловко притворяется механикой. Примерно так же, как я сам в меру своих возможностей притворяюсь кем-то вроде Создателя Чудесных Вещей (думаю, название моего подменного класса может звучать как-то так).
Молча зашли мы на платформу. Молча подождали, пока она вознесёт нас вверх. Молча сошли с малой, лифтовой, на большую стационарную площадку «дома».
— Господин Сам-Знаю-Кто…
— Госпожа Лейта?
— Давайте присядем и поговорим.
Так мы и сделали, после чего моя гостья сказала:
— Я должна вновь просить вас о помощи.
— Какой именно?
— Вы уже понимаете, что путь Ассуров сопряжён… со слабостью. Для нас вассалы-Защитники — не прихоть, а необходимость. И теперь, когда я осталась одна… что ж. Я знаю, что прошу многого, но всё же прошу: сопроводите меня до лагеря ходоков, где обосновались мои сородичи. Я могу…
— Хорошо.
— …выделить долю в… что?
— Я согласен сопровождать и защищать вас. Право, не так уж сложно было предвидеть эту просьбу и заранее обдумать ответ.
— Но ваша внешность!
— Это не великая проблема, — сказал я. С тихим, как бы пневматическим шипением, завершённым чуть более громким щелчком, мою голову накрыл зеркально блестящий круглый шлем, похожий на шлем скафандра, а нечеловеческие руки тем временем скрылись в толстых перчатках. — Как видите, — голос мой стал глуше и ниже обычного, — мне вполне под силу замаскировать… лишние детали. Так даже удобней: в замкнутом пространстве костюма легче создать атмосферу повышенной влажности.
— О! Так значит, вы прячете тело не только из-за… мне следовало быть внимательней и догадаться раньше, что на открытом воздухе кожа… подводного существа может страдать.
— Учитывая обстоятельства, небольшая невнимательность вполне простительна. Кроме того, это всё не ваша вина, а мой личный выбор. Не беспокойтесь о таких мелочах, прошу.
Да, эти мелочи, на которых сыплются шпионы. Но в целом я до сих пор считаю идею выстроить убежище на дереве для как бы человеческой химеры, что как бы сбежала из лап Багрового Ковена, очень тонкой и отменно обыгрывающей особенности психологии беглеца.
Человек, превращённый в земноводное, а тем паче в водное существо, будет прятаться подальше от воды. А то и возненавидит воду вообще. Это не гарантия, но шансы велики. Как велики и шансы на то, что он воспользуется подходящим предлогом, чтобы вернуться в общество других разумных… хотя бы на время. Лейта точно знала, что Сам-Знаю-Кто не против общения, а совсем наоборот. Однако уверенности, что общение не с одной, довольно сильно зависимой от него и «безопасной» женщиной, равно готовности общаться с многими людьми в куда менее безопасных условиях, она питать не могла.
Что ж, я развеял её страхи.
А вот свои…
Лес ходарру — мрачное место.
Ближе к вершинам, на той высоте, где расположилось «убежище», в котором мы провели неделю, всё не так плохо и даже наоборот. А вот если смотреть с земли…
Поверхность усеяна опавшей листвой характерной формы: почти правильный большой круг, за ним круг поменьше, за ним ещё меньше — и так до самого кончика. Обычно в листе ходарру шесть-семь таких сросшихся краями кругов, отчего он слегка напоминает дубовый. Но если лист дуба при увядании желтеет, потом краснеет или буреет, то листья ходарру (и так довольно тёмные, плотные и толстые) чернеют. Ещё на ветках. Опадают же, почернев на четыре пятых, а то и полностью. Земля плотно усыпана этим мрачно-траурным покровом, сквозь который почти ничего не способно прорасти. Мёртвая поверхность, ещё и вяжущая стопу не намного хуже, чем песок пустыни.