Недостатки: опыт за привычные действия даёт вам меньше. Единожды взлетевшей ввысь не люба путаница оплетающих трав.
Список обыденных ужасов. Знак запредельного доверия пополам с непониманием личных границ. А я даже симметрично ответить не могу… пока не могу.
Мне ещё смелости для этого предстоит как-то наскрести…
— Как думаешь, в каком направлении мне лучше эволюционировать?
Голосок бодрый, как бы беззаботный. Но я догадывался, что может таиться за этой беззаботностью.
Во всяком случае, мне самому пришлось изрядно вложиться в самоконтроль, чтобы ответить ровно и деловито, не показывая ничего лишнего:
— Тут надо крепко подумать. Спешить нам некуда. Решать такие задачки лучше вообще без спешки, потому что переменить решение не получится. Подождёшь? Я тут немного… отвлекусь.
— Конечно, не беспокойся. Я подожду. Мне тоже надо многое вспомнить и обдумать.
…должен признаться, первые минут десять, когда моё настоящее тело в образе Сам-Знаю-Кто тихо сидело с закрытым забралом шлема, я не думал. Попросту не мог. Я перенёс фокус сознания в Тень Иллюзиониста, самой Тенью перетёк в большого зелёного громилу (нет, не Маску — не тот случай) и…
Да. Крушил. Яростно и бездумно.
Кольцо спороносных кустов вокруг рощи ходарру обзавелось ещё одной просекой, пошире и вовсе не такой ровной, как первая. С ямами и рытвинами, присыпанной смесью листвы со щепками.
Первый в новой жизни момент, когда я пожалел, что являюсь Наблюдателем-иллюзионистом, а не Сокрушителем-огневиком. Сделать так, чтобы пламя по воле твоей воздвиглось до небес и прожгло в их поганом равнодушии несколько дыр побольше — о, это не сделало бы ситуацию лучше, но выразило моё настроение куда адекватнее.
Что в масштабе, что в качестве.
Если б мне всемогущество было дано —
Я бы небо такое низринул давно
И воздвиг бы другое, разумное небо
Чтобы только достойных любило оно.
Да, да… только вот куда там. Бодливой корове рогов не выдано, где я — и где всемогущество?
Нахер. Переподключаем мозг — и вальсируем.
Моя кривая и слабая имитация Халка в последний раз открывает пасть на все полтора метра, издаёт последний бешеный рёв на разрыв голосовых связок, после чего перетекает в Слендермена.
И пропадает.
А я навожу в своём мясном теле медитативный покой и всё-таки начинаю думать.
…правда, с продуктивностью размышлений всё плохо. Потому что очень уж много морально-волевых уходит не на думанье как таковое, а на подавление собственных реакций. А ведь это я ещё Лейту не начал о её жизни расспрашивать; подозреваю, там на месяцы халкова буйства хватит.
Но держать лицо перед красивой женщиной для мужчины (пусть пока что лишь личинки такового) всё же попроще. Так что ладно. Идём и начинаем говорить.
Ложе её максимально удобно — сам делал и подгонял, фирма даёт гарантию. Но меж бровей всё равно залегла пара вертикальных складок, а губы чуть поджаты.
— Не отвлекаю?
— Нет! — глаза распахиваются, лицо моментально проясняется, на губах и в глазах так вообще будто выглядывает из-за туч тёплая, невероятной красы улыбка. — А… ты…
— Обращайся как тебе удобнее. Договорились же.
— Как удобнее не надо. Надо — как правильнее.
— Вот! А правильнее — это как тебе удобнее. И мне.
— Тогда на ты.
— Хорошо.
Мгновение чуть неловкого молчания.
— Ты… что-то надумал?
— Знаешь, Лейта, первое и абсолютное граничное условие: твоё развитие — твои правила. Я могу о твоём классе и… остальном что-то думать, могу давать советы, могу считать одни вещи правильными, а другие нет. Но моё мнение — это пыль. В случае твоего развития во главе угла стоят твои интересы. Твой выбор, твой путь, твоя жизнь. Всё остальное — побоку.
— А как же род?
Желание снова стать большим и зелёным острое и едкое, как боль при перитоните.
Подавляю.
— Это второе граничное условие. Следи за логикой: ты — часть рода Ассур?
— Да.
— Твоё ослабление возвысит род?
— Нет.
— А твоё усиление? Возвысит или уронит?
— Возвысит.
— Тогда будь разумной эгоисткой. Пока ты верна роду — всё, что хорошо для тебя, то хорошо и для него. И наоборот, разумеется.
И глаза Лейты, и зрачки в них на миг расширились.