Полагаю, потенциально самые лучшие, самые талантливые, отвязные и смелые сочинители в этом мире разделили участь иных потенциальных новаторов: инженеров, художников, архитекторов, учёных, математиков, философов и всех прочих, кто мог бы поменять Цоккэс безо всякой магии. Мечты особенно заманчивы, когда недостижимы; фантазии тем ярче, чем слабее и ущемлённей тот, в чью голову они нисходят, чтобы расцвести миллионами невыразимых оттенков.
А в этом мире способность мечтать ярко, мечтать выпукло и рельефно, мечтать достоверно — каким бы противоречивым ни казалось сочетание этих слов — слишком легко конвертировалась в личную силу. Полагаю, гениальные писатели в нём обычно не выдерживают соблазна и превращаются в магов.
Пусть тоже гениальных, но…
В общем, мир, полный реальных чудес, на бриллианты выдумки оказался до обидного беден. Это я ещё во время работы перепечатником отметил.
На этом фоне уже сама завязка истории Илеи Спирс, подразумевающая перемещение не на иной материк, а в иной мир — причём оба мира, исходный и конечный, совершенно не походили на Цоккэс… о да: одно только это могло стать диким, не умещающимся в голове новаторским приёмом. А уж то, что в ином мире может быть радикально иная система развития, с другой структурой примерно всего… ещё один революционный ход. То, что один-единственный человек, достаточно жестокий к себе и щедрый к другим, способен стать достаточно сильным, чтобы менять политический рельеф целых держав просто как не самый важный побочный результат своего развития… и более того: в конечном итоге превзойти как хтонических чудищ, так и космических богов родом из других измерений…
Полагаю, шансов на то, что неискушённую душу Лейты не заворожит история целителя Азаринта, существовало примерно так ноль. Даже совершенно точно зная, что мой пересказ — выдумка, фантазия, не имеющая отношения к реальности фикция, о чём я не ленился напоминать всю следующую неделю, пока длился этот самый (весьма вольный, должен признаться) пересказ, Лейта всё равно ждала каждой новой порции, как голодный ждёт миску, полную наваристого бульона.
И когда я закончил, попросила добавки. А то!
— Не имею ничего против, — ответил я, — мне и самому приятно вспоминать всякие небылицы. Но, как сказал один мудрый человек, в грёзы нельзя насовсем убежать, краток век у забав… реальность вокруг требует заботы. И, в частности, надо вспомнить про выбор пути развития.
— Хотела бы я повторить путь Илеи… — вздохнула Лейта. — Хотя бы его начало.
— Да, было бы здорово. Но за неимением чудесных мутагенов…
— Мутагены есть. И даже чудесные.
— А вот с этого места поподробнее. О чём ты говоришь?
После чего всю следующую неделю уже Лейта «развлекала» меня сказками Венского леса… хм. То есть совершенно правдивым по большей части повествованием о том, какие ценные ништяки можно, если повезёт, налутать в Лесу Чудес с местной флоры и фауны. А также грузила азами теоретической алхимии и другими ценными сведениями, которые мы совместными интеллектуальными усилиями сводили в нечто более цельное, последовательное и упорядоченное. Ну, старались свести.
Чаще не получалось. Но тем ценнее выходили редкие успехи.
Надо заметить, обучение это оказалось обоюдно продуктивным. Ведь Лейта благодаря своей новой особенности могла не только вспоминать, но и переосмысливать известное; а я ещё и подбрасывал в топку дровишки наивных вопросов пополам с нетривиальными подходами.
Взять, например, такое прекрасно знакомое большинству Ассур явление, как смещение природы маны к живе, то бишь энергии жизни. Когда я обозвал это алхимической мутацией, Лейта в первый момент посмотрела на меня, как на младенца, не понимающего, что он лепечет… а потом ка-а-ак пояснила, почему это полнейшая глупость и бред… да так допояснялась, что итоговый вердикт, совмещённый с результатами самодиагностики, оказался ещё жёстче:
— Это что же получается? Я — тетанический магический мутант! Моя особенность Целительный Сдвиг обеспечивает меня духовным органом, подвергающим ману в резерве алхимической трансформе по нестихийному пути. И если посмотреть на меня как на монстра, то я определённо являюсь источником ингредиентов серебряного ряда ценности.
— Ничего страшного, с кем не бывает.
— Но…
— Ничего страшного, — надавил я. — Владетельные аристократы — мутанты ещё почище. Иначе с его бы они имели такую жёсткую привязку к своим чародейским оазисам?