Могло казаться к концу XIX века, что квартал как общее владение окончательно отошел в историю. Однако очередной раз история распорядилась несколько иначе. Начиная с Томаса Мора, Кампанеллы, Франсуа Рабле, утописты вычитывали из книг Платона образ достойного и праздничного города всеобщего равенства и счастья. Шарль Фурье и Роберт Оуэн предпринимали обреченные на неудачу и все же героические попытки воплотить утопию в действительность, а мечтатели, вроде архитектора Леду, упоминавшегося нами ранее, пытались спроектировать образный аналог подобной же идее. Разумеется, в условиях торжествовавшего казалось, капитализма это были утопии, но, вопреки всем неудачам, идея находила все новых сторонников и все новое выражение. Наконец, к концу прошлого столетия, утратив социально-политическую радикальность и приобретя спокойный реформистский оттенок, все та же идея получила выражение в словах «город-сад».
61. Архитектор О. М. Унгерс. Шарж, опубликованный в журнале «Аркитекчюрал Дизайн» и подписанный: Иронимус
Это автоироническое, беззлобное изображение очень точно: вечно экспериментируя с темой человеческого жилища, постоянно ведя поиск наиболее удачного сегодня решения и пытаясь заглянуть в проблемы завтрашнего дня, архитекторы нередко попадают в ловушку увлеченности идеей. Риск, к сожалению, неизбежен, движение вперед не обходится без ошибок, зато опыт принадлежит всем
Как нередко бывает, это словосочетание можно встретить и раньше, но только книга английского юриста Эбенизера Говарда, страстного критика современного ему капиталистического города и столь же страстного популяризатора идеи здоровой жизни на земле, вдруг вызвала лавину конкретных проектных предложений и конкретных реализаций в самой Англии, во Франции, в Германии, затем повсеместно. Возникают небольшие поселки, или города-спутники, где двух-и реже трехэтажные дома выстраиваются по прихотливо извивающимся «пейзажным» улочкам, окружают небольшие площади, скорее площадки, где зелень господствует над застройкой. По сути возникают автономные от большого города, но связанные с ним жилые районы или даже микрорайоны. Реализация первых проектов совпала по времени с развитием пригородных железных дорог, а затем автомобильных дорог, с расширением зоны обитания тех, кто работает в городе, что и предопределило некоторый успех.
Волей-неволей осуществляя перемещение в условия «города-сада», семья утрачивала характерную для большого города анонимность: вопросы прокладки подъездной дороги и водопровода, отвода участка для школы и магазинов, правила размещения гаражей и множество других повседневных, но важных для всех забот требовалось теперь решать коллективно. Некоторая общественная организация соседства вырастала не из факта совместного проживания как такового, но из осознания некоторой действительно общей сферы интересов. Это считал несущественным Франк Ллойд Райт, не единожды упомянутый нами; это игнорировал Ле Корбюзье, также упомянутый несколько раз, - они были твердо убеждены, что «архитектор знает лучше».
При расширении крупных старых городов опыт «города-сада» был переосмыслен в концепцию микрорайона, собирающего жителей окрестных зданий вокруг единого общественного центра, торгового центра, школы, поликлиники по принципу «радиуса пешеходной доступности». Микрорайон повсеместно занял место старого квартала, и… начались недоразумения. В условиях крупного города связи между соседями «весят» куда меньше, чем контакты по месту работы, по общности увлечений. Эффективные с точки зрения загрузки общественных сооружений размеры микрорайона оказались чрезмерно велики, их психологически трудно признать «своими». В то же время сами общественные помещения нередко оказываются незагруженными, ибо они «ничьи» или расположены за пределами радиуса «психической освоенности» микрорайонного пространства… Ощутимо сказывается отсутствие ясно выраженных пространственных границ, ибо автомагистраль - граница совсем иного рода и т. п.