Решение уйти из «Погоста» Кутепов принимает, именно склонившись на доводы этой «бродяжнической философии». В человеке «чеховских настроений» пробуждается «герой» рассказов Горького.
Таким образом, в произведении г. Успенского интерес сосредоточен на психологических мотивах. Жизнь обитателей «Погоста» г. Успенский представил не вроде перипетий борьбы за существование, его герои действуют лишь как носители своеобразной психологической правды.
Другим характерным образцом современного «психологического реализма» является рассказ Леонида Андреева «Жили-Были». («Жизнь», март).
В названном рассказе гораздо «меньше» повествовательного элемента, чем в «Странниках» г. Успенского, гораздо меньше самих действующих лиц.
Рассказ переносит читателя в палаты университетской клиники. Там доживают остатки своих дней два неизлечимо больных – богатый саратовский купец Лаврентий Кошеверов и диакон из тамбовской губернии Филипп Сперанский.
Кошеверов не сохранил от своей прежней жизни никаких светлых воспоминаний, он принес на смертный одр лишь чувство полного одиночества и тупую, замирающую душевную боль. Он погрузился в безнадежно пассивное состояние, безропотно покорился больничной дисциплине. Им овладело странное настроение: ему казалось, что он больше не принадлежит самому себе.
С каждым днем он все менее принадлежал себе, и в течение целого почти дня тело его было раскрыто для всех и всем подчинено. По приказанию нянек он тяжело носил это тело в ванную или сажал его за стол, где обедали и пили чай все могучие двигаться больные. Люди ощупывали его со всех сторон, занимались им так, как никто в прежней жизни, и при всем том в продолжение целого дня его не покидало смутное чувство глубокого одиночества. Похоже было на то, что Лаврентий Петрович куда-то очень далеко едет, и все вокруг него носило характер переменности, неприспособленности до долгого житья… Доктора и студенты были всегда внимательны и предупредительны: шутили, утешали, но когда они уходили от Лаврентия Петровича, у него являлась мысль, что это были возле него служащие, кондуктора на этой неведомой дороге. Уже тысячи людей перевезли они и каждый день перевозят, и их разговоры и расспросы были только вопросами о билете. И чем больше занимались они телом, тем глубже и страшнее становилось одиночество души.
Сперанский, напротив, явился в больницу бодрым, полным жизни, в высшей степени общительным человеком.
Он был тяжело болен, но не чувствовал себя одиноким, так как познакомился не только со всеми больными, но и с их посетителями, и не скучал. Больным он ежедневно по нескольку раз желал выздороветь, здоровым желал, чтобы они в веселье и благополучии провели время, и всем находил сказать что-нибудь доброе и приятное. Каждое утро он всех поздравлял: в четверг – с четвергом, в пятницу – с пятницей, и чтобы не творилось в воздухе, которого он не видал, он постоянно утверждал, что погода сегодня приятная на редкость.
В близость своей смерти он не верил, все время надеялся на выздоровление, мечтал «о путешествии в Троицко-Сергиевскую лавру, которое он совершит по выздоровлении, и о яблоне в своем саду, которая называлась «белый налив» и с которой он нынешним летом ожидал плодов».
Но время шло. Вокруг Кошеверова и Сперанского умирали один за другим больные. Очередь была теперь за ними. Рассказ заканчивается сценой смерти Кошеверова.
Самый выбор темы уже характеризует автора рассказа, как типичного представителя «нового» реализма: атмосфера больничной обстановки дала возможность Леониду Андрееву рисовать своих героев не на фоне борьбы за существование, позволила ему рассказать о психологической драме, явившейся отголоском этой борьбы. И из этой психологической драмы Леонид Андреев создал законченное художественное произведение, в котором счастливо сочетаются реализм описаний с реализмом лирических положений.
Лирический элемент нового реализма особенно сильно подчеркнут в рассказе И. Бунина «Новая дорога» («Жизнь», апрель). Передавать содержание этого лирического «стихотворения в прозе» невозможно: оно состоит исключительно из смены различных впечатлений, которые автор испытывает во время поездки по железной дороге, проложенной в глуши провинциальной России. Ограничимся только указанием на «Новую дорогу», как на яркий образец своеобразной художественной техники, которой руководствуются современные реалисты, работая, например, над описанием внутренности вагона третьего класса или станционных платформ.