Ведь тот точно так просто не отступится, не упустит возможность вступить в семью Владычицы Нортейла. А если вступит – попытается уничтожить Эйнара.
Дядя был прав. Он должен сделать все, чтобы Соллит была только его.
– Мы с тобой наконец-то все изменим! Вернем былую мощь Нортейлу. Ты понимаешь, Эйнар? Понимаешь, какая судьба тебя ждет? Мы разрушим оковы, выпустим наш народ на волю. Сила – в неожиданности, мы ворвемся в эту войну, как самый быстрый и опасный фрегат, взбаломутим это болото жалких шхунок. Весь Готред узнает – победа за Нортейлом.
– Нейтралитет… – Эйнар не сдержался. Столько раз он слышал эти речи, эти лелеемые мечты дяди о величии родины, но не спорить не мог, пусть и знал – это бессмысленно. Дядя одержим.
Авель почти зарычал:
– В морскую бездну нейтралитет. Пять сотен лет у нас этот проклятый нейтралитет. И поэтому мы подыхаем. Нос боимся высунуть во внешний мир, и благородно всем помогаем. Зона перемирия, ха. Дерьмо собачье это все, Эйнар, очнись же! Страх – это, медленное, извращеное самоубийсво. Хотя нет – убийство. Убийство своей родной страны лей Холтами и Советом. И настала пора это прекратить!
На лощенном лице Авеля появилась возвышенная одухотворенность, он, словно не раз проговаривал эти фразы про себя, репетируя выступление для других:
– Наш флот гниет, наши мечи ржавеют, и кости воинов скрипят от бездействия. Но приказ Владычицы воскресит былое войско, сильнейшее во всем Готреде. И приказ ей этот на ухо нашепчешь ты, Эйнар. Твоем имя затмит самого Кайнора…
Сладкие речи. Служанка, отравившая родителей Эйнара, так говорила. Говорила, что господин Авель такие сладкие речи толкал... так голову ей задурил, и не думала, бедная, что творит преступление.
Служанка была глупой, наивной, недоброй крестьянкой. Больших трудов стоило Эйнару принять то, что она осталась в замке, а не взмолить дядю сослать ее прочь, не отдать голодным псам на растерзание.
Эйнар в отличии от служанки неглуп. Превзойти Кайнора Белого и погубить войной собственную страну? Быть может.
Но первое, что Эйнар сделает, позвав настоящую власть – убьет своего дядю.
Глава вторая, в которой Фрино выполняет свою работу
Когда Фрино прибыл к старому бараку с обвалившейся крышей, жмущемуся к городской стене, вокруг было уже не протолкнуться от стражников. Младший Сентро злился, желудок сводило от голода, к тому же от быстрой езды верхом он продрог до мозга костей. Снег еще не выпал, а холода на улице уже стояли просто сумасшедшие. В такой мороз Фрино гораздо больше хотелось валяться весь день в своей комнате в обществе рабынь, в тепле и уюте, чем шастать по улицам.
Хотелось... но обстоятельства обязывали.
Спрыгнув с вороной лошади, от боков которой валил пар, и небрежно бросив поводья первому же попавшемуся стражнику, Фрино направился к начальнику охраны рынка рабов. Амэрс – безродное, но талантливое к управлению людьми насекомое – грел руки дыханием в сторонке, окруженный своими верными стражниками.
– М... моррроз собачий, господин младший Сэнтррро, – нервно прорычал он сквозь зубы, стоило Фрино подойти поближе. – Вы уж не обессудьте, что вырррвал вас в такую погоду...
Договорить ему Фрино не дал. Заткнул магией, заставил язык онеметь. Амэрс открыл рот, словно рыба, и тут же закрыл. Он был выше Фрино на голову, в возрасте далеко за сорок, плечистый и крепкий, как и подобает начальнику охраны рабовладельческого рынка. В своей коричневой, блестящей стальными пуговицами шинели, он походил на медведя, сходство ломало только перекинутое через плечо ружье. И этот пожилой муж краснел, как девчонка. Но не от смущения. Просто от страха и мороза кровь приливала к лицу.
– Какого хрена, Амэрс? – раздраженно осведомился у него Фрино. – Какого хрена я вам понадобился? Сколько раз говорил – не вызывайте меня по пустякам. Я вам не почтовая гончая, чтобы прибегать по первому зову. Учти, если ты прямо сейчас не предоставишь мне веские доказательства того, что вы без меня бы здесь не справились, я тебя самого в рабство продам. Говори, чернь.
Стоило отпустить язык мужчины, как тот тут же покраснел еще сильнее – лицо у него чуть ли не побагровело. Фрино знал, прекрасно знал, чем его напугать, и прекрасно знал, каким покладистым становится Амэрс, когда боится.
– Господин, мы пытались, – поспешил оправдаться он. - Но с ними маги.
Фрино кивнул. Маги – это хорошо. Маги – это значит не зря его оторвали от теплого вина, мягкой постели и красивых девушек. Не зря ехал. Впрочем, злился Фрино для проформы. Амэрс еще ни разу не злоупотреблял своими полномочиями. Но держать его в ежовых рукавицах было частью обязанностей Фрино, как наследника семейного дела в общем, и рынка рабов частности.