Вероятно, с самой сложной задачей переводчик сталкивается в начале работы над сказками Кэрролла. Это имена и названия. Их в обеих сказках об Алисе много, может быть больше, чем в других сказках того же объема, написанных для детей или для взрослых. В каждой главе (а их в обеих книжках по двенадцати - Кэрролл и здесь сохранял милую его сердцу "симметричную форму" {*}) Алиса знакомится с новыми и новыми героями. Имена этих героев своеобразные шифры. Они выбраны не случайно; это знаки, за которыми стоит многое - личные намеки, литературные аллюзии, целые пласты национальной культуры. Вероятно, сыграл свою роль и тот интерес к проблеме "называния", который, как отмечают лингвисты, был характерен для Кэрролла.
{* В "Напасти пятой" поэмы Кэрролла "Охота ни Снарка" излагается некий кулинарный принцип:
Замеси на опилках, чтоб клеем покрыть,
И акриды добавь по норме
Но запомни одно: придержи свою прыть
Сохрани симметричную форму.
(Пер. А. Д. Суханова)}
Казалось бы, задача переводчика здесь предельно проста: имена надо переводить "как они есть". _Alice_ это, конечно, не _Соня_ и не _Аня_, а _Алиса_; _the Hatter - Шляпник_ (или _Шляпных Дел Мастер_); _the bat летучая мышь; the Red Queen - Красная Королева_.
Впрочем, все здесь не так просто, как может показаться с первого взгляда. The Red Queen - это шахматная фигура, и потому, конечно, по-русски назвать ее следует Черной Королевой. А _летучая мышь_ появляется в той фразе, которую твердит сонная Алиса: _Do cats eat bats_? Порой Алиса путается, и у нее получается _Do bats eat cats_? Эта перестановка не случайна; она характерна для той "игры", которая отличает нонсенс Кэрролла. Однако для того, чтобы иметь возможность поменять местами субъект и объект данного высказывания, необходимо соблюсти некоторые условия: нужно, чтобы эти два существительных рифмовались (у Кэрролла: _cats_ и _bats_) и чтобы от перестановки их местами возникал юмористический эффект, вызываемый неожиданностью и несообразностью нового высказывания. _Летучие мыши_, буквально соответствующие английским _bats_, всем этим условиям не соответствуют. $начт, надо отойти от буквального следования оригиналу; попробовать пойти от звучания пары _cats - bats_. Может быть, в данном случае подойдет русская пара "кошки - мошки"? "Едят ли кошки мошек?... Едят ли мошки кошек?"
Кое-какие из имен в сказках Кэрролла связаны с реально существовавшими людьми. Они были хорошо известны первым слушателям сказок.
Намеки личные имеют сейчас интерес уже только исторический - и все же нам хотелось по возможности воспроизвести их. Во II главе "Страны чудес" в море слез плавает "странное общество": "a Duck and a Dodo, a Lory and an Eaglet, and several other curious creatures". Из комментария М. Гарднера (а ранее из работ биографов и современников Кэрролла) мы знаем, что the Duck это Duckworth, the Lory - Lorina, старшая из сестер Лидделл; the Eaglet младшая сестра Edith; the Dodo - сам Льюис Кэрролл.
Мы попытались сохранить этот второй план в русском переводе. Наибольшую трудность представляло имя Дакворта. Переводить буквально его невозможно, не только потому, что английское Duck давало в прямом переводе "Утку", женский род, заранее отрицающий всякую связь с Робинсоном Даквортом. Но и потому, что ни утка, ни селезень, ни лебедь, ни гусь, ни любая другая водоплавающая птица не давали необходимого "звена", "связи" к Дакворту.
После долгих размышлений мы решили "создать" необходимую связь, построив ее не на фамилии, а на имени Робинсона Дакворта. "Робинсон""Робин" - твердили мы. "Робин Гу-сь!" - выговорилось вдруг. В этом имени совмещались необходимые признаки: Робин Гусь, конечно, мужчина, к тому же водоплавающий; имя его звучит достаточно решительно, что не лишено смысла, ибо и в оригинале это существо достаточно решительное. И, наконец, что особенно важно, от этого нового имени протягивалась ниточка связи к реальному лицу Робину Дакворту.
Дав Робину Гусю двойное имя (одно - родовое, другое - собственное), мы решили пойти по этому пути и дальше. Таким образом, Eaglet получил имя Орленок Эд (Зд - намек на Эдит), a Lory - Попугайчик Лори (намек на Лорину). Dodo, как явствует из русских словарей, может быть и птицей "дронтом" и "додо". Мы сделали его "Птицей Додо" - и для того, чтобы пояснить редкое слово "додо", и для того, чтобы сохранить принцип двучленности, принятый выше, и для того, наконец, чтобы связать его с заиканием доктора До-до-доджсоиа.
Так одночленные имена Кэрролла, совмещавшие в себе родовое и личное (вернее, намек на личное), стали в нашем переводе двучленами. Первый компонент передавал родовой признак, второй - частный, личный.
Имен, связанных с реальными людьми, в книгах Кэрролла не так уж много. Гораздо больше имен, связанных с английским фольклором, то есть уходящих в самые глубины национального сознания и зачастую совсем не понятных нам. В главе V "Страны чудес" ("Безумное чаепитие") участвуют "дипломированные" безумцы.
Здесь переводчик сталкивается с трудностью, практически непреодолимой: отсутствием полного понятийного аналога в одном из языков. Дело в том, что безумцы - монополия английского фольклора. Во всяком случае, в русском фольклоре, насколько нам известно, таких героев нет. Следовательно, нет и связанных с ними примет, которые могли бы послужить переводчику отправной точкой, нет ассоциативного поля, понятийных параллелей. В то же время простой перевод имени ничего не даст. У русского читателя _Шляпник_ (или _Шляпочник_, как иногда переводят это имя) не вызывает никаких ассоциаций.
В переводе этого имени мы пошли на компромисс. Ближе всего по "ассоциативному полю" к английским безумцам русские дураки. Между ними, если вдуматься, немало общего. И те и другие не похожи на "людей", все делают шиворот-навыворот, не так, как положено. Глупость одних, равно как и безумство других, нередко оборачивается мудростью или вызовом "здравому смыслу четырех стен". Не вводя в текст собственных имен или конкретных примет, которые увели бы нас на почву сугубо русскую, мы решили обыграть "дурацкое", "глупое" понятийное поле.
Так английский _Hatter_ стал по-русски "_Болванщиком_". Как ни далеко оно от оригинала, в нем есть какая-то связь с английским героем: он, судя по всему, имеет дело с болванками (для шляп) и не блещет умом. Конечно, Болванщик не может стать прямым и полным аналогом своего английского собрата, но все же это имя дает основание для дальнейшей драматургии, а это в данном случае особенно важно, ибо у Кэрролла имя персонажа нередко определяет все, что с ним происходит (ср. также Шалтай-Болтай, Труляля и Траляля и пр.).
В XI главе первой сказки мы снова встречаемся с Болванщиком - он вызван в качестве свидетеля на Королевский суд, посвященный разбирательству дела о кренделях. В диалоге Короля и Болванщика новое имя мастера диктует и некоторые из его ответов.
Наконец, выбор этого имени в "Стране чудес" определил и имя одного из англосаксонских гонцов в "Зазеркалье". Гонцы у Кэрролла наделены необычными и на первый взгляд совсем не английскими именами - Hatta и Haigha. К последнему имени у Кэрролла дается объяснение: "Не [то есть Король, представлявший гонцов Алисе] pronounced it so as to rhyme with "mayor". В сущности эти имена - варианты имен Halter (Болванщик) и Hare (Заяц), замаскированные диковинным правописанием.
Тождественность этих героев явствует и из рисунков Джона Тенниела, работавшего в тесном контакте с Кэрроллом, и из ссылки на то, что Hatta только что вернулся из тюрьмы, где отбывал наказание, и, наконец, из тона, каким говорят эти герои. В речи их сохранены характерные черты героев первой книги: у Haigha-Hare - тон более вкрадчивый; у Hatta-Hatter - просторечный.