Официальная история сохранила тематику, обсуждавшуюся на конференции в ходе заседаний, и она хорошо известна. Но есть один вопрос, который никогда не обсуждался в связи с Тегеранской конференцией. Спрашивается: а что происходило в советском посольстве, когда Черчилля не было, и ежедневные официальные заседания либо уже завершились или ещё не начинались? — Что: Сталин и Рузвельт проводили всё время исключительно в уединённых размышлениях и в общении с сотрудниками возглавляемых ими делегаций? либо было и их общение друг с другом вне официальной тематики конференции? — В то, что такого неформального общения не было, плохо верится, тем более, что историки пишут об интересах США на Тегеранской конференции следующее:
«Рузвельт был заинтересован во встрече со Сталиным больше всех. Ему было принципиально важно знать позицию СССР в войне с Японией[58]. Рузвельт собирался "очаровать" Сталина, он был славен своим "обхаживанием". Американский президент рассматривал Тегеранскую конференцию как не как встречу трёх, а как встречу "двух с половиной". Черчилль был "половиной"»[59].
Но возможности участия СССР в войне с Японией — это в те времена было «ближайшей перспективой». А в США по предложению друга Ф.Д. Рузвельта Уильяма Джозефа Донована в 1942 г. было создано Управление стратегических служб[60], в обязанности сотрудников которого входило думать о более отдалённых перспективах. Но об этих раздумьях в официальной истории неизвестно ничего.
Об участии У. Черчилля в Тегеранской конференции сообщается следующее:
«В ноябре 1943 года он (Черчилль: наше пояснение при цитировании) приехал в Тегеран в штатской одежде, но, увидев Сталина в маршальской форме, потребовал срочно привезти из Лондона свой костюм офицера королевских военно-воздушных сил. И до конца конференции ходил только в нем. Переговоры были тяжелыми. Речь шла о сроках открытия Второго фронта, направлениях главных ударов и количестве вооруженных сил союзников, выделяемых для этого. Дошло до того, что Сталин как-то сказал Ворошилову: “Чего мы здесь напрасно теряем время!”. И всё же договоренность была достигнута. На заключительном обеде (когда попутно отмечали его 69-летие), сидя между Сталиным и Рузвельтом, Черчилль подумал: “Справа от меня сидит великий сибирский медведь, слева — великий американский бизон, а я — маленький английский ослик, который один знает правильную дорогу”. Во время конференции у него случился удар, начались пневмония и сердечные спазмы: слишком много было потрачено нервов и выкурено толстых сигар!»[61]
Даже на этой, широко известной, фотографии видно, что У. Черчилль не вместе с И.В. Сталиным и Ф.Д. Рузвельтом, а просто присутствует в кадре, будучи сам по себе…
Т.е. это была конференция прежде всего И.В. Сталина и Ф.Д. Рузвельта. При этом необходимо помнить, что у их отношений была тоже предыстория: США после вступления в должность президента Ф.Д. Рузвельта в марте 1933 г. установили дипломатические отношения с СССР (ноябрь 1933 г.) и деятельно участвовали в индустриализации СССР[62], что помогало им самим преодолеть шоковые последствия «великой депрессии», организованной хозяевами либералов в 1929 г. с целью перераспределения прав собственности[63] и продолжения глобальной политики лишения США полноты суверенитета[64].
* * *
Мы не тешим себя иллюзиями: всё, что написано выше и будет сказано далее о ноосферном управлении Вседержительности, — с точки зрения людей, для которых слова «ноосфера» и «Вседержительность» — пустые, — представляет собой безосновательные вымыслы и домыслы. Никакой аргументацией, выраженной в каких-либо словах, их не переубедить. Чтобы они задумались над проблематикой проявлений в жизни человечества и каждого из людей ноосферного и Вседержительного управления, им необходимо не только прочувствовать его в своём личностном жизнённом опыте, но и подумать — как о смысле собственной жизни, так и о потоке случайностей, имеющих в ней место, и о смысле этого потока. Если соотноситься с марксистским «через цепь случайностей пролагает дорогу закономерность», то это положение будет правильным, если уточнить, что эта закономерность —нравственно-этическая и носителем её являются ноосферное и Вседержительное управление.
И есть основания полагать, что Тегеранская конференция была и местом боевого столкновения эгрегоров большевизма и либерализма. О том, что в ходе Тегеранской конференции у У. Черчилля произошёл инсульт, началась пневмония, сердечные приступы, — было сказано в приведённой выше цитате о «маленьком английском ослике», который единственный знает, что и как надо делать, а тупые и сильные «медведь» с «бизоном» не желают ему подчиняться. Но и для И.В. Сталина взаимодействие с эгрегором либерализма не прошло без последствий. 2 декабря 1943 г. он вылетел из Тегерана в Баку, откуда далее до Москвы ехал поездом. В поезде у И.В. Сталина поднялась температура и начался грипп в довольно тяжёлой форме. В Москву он вернулся больным, о чём официально не сообщалось, и на поправку пошёл только спустя 10 дней.
Если эти факты соотносить с тем, что большинство болезней носит психосоматический характер, и представляют собой сбои в обычной физиологии организма (инсульт, сердечные приступы), а нарушения биополевой физиологии организма открывает дорогу развитию инфекционных заболеваний (грипп, пневмония — в том числе), то болезни У. Черчилля и И.В. Сталина в период проведения Тегеранской конференции и непосредственно после неё — результат эгрегориальной войны эгрегоров либерализма и большевизма. Ф.Д. Рузвельт не пострадал в их боестолкновении, поскольку в алгоритмике обоих эгрегоров в тот период обладал статусом ценного союзника.
* * *
В отличие от У. Черчилля, И.В. Сталин и Ф.Д. Рузвельт не были идиотами[65], и каждый из них, зная историю своей страны и историю страны партнёра, отдавал себе отчёт в том, что каждая из социально-экономических систем в сопоставлении с другой обладает как определёнными преимуществами, так и определёнными недостатками, в силу чего ни одна из них не может быть примером для подражания остальному человечеству.
Поэтому, есть основания полагать, что в неформальной обстановке советского посольства в период Тегеранской конференции И.В. Сталин и Ф.Д. Рузвельт, если и не выработали совместно, то прочувствовали ноосферную возможность выработки и реализации некой долговременной программы взаимопомощи обеих «сверхдержав» на период после завершения второй мировой войны, осуществление которой должно было привести к построению социально-экономической системы, общей для обоих государств, свободной от пороков их прежних социально-экономических систем, обладающих достоинствами каждой из них, и кроме того — обладающей достоинствами, которыми не обладала ни одна из них в прошлом. Это не предполагало победы одной стороны над другой, а предполагало развитие каждой из них в общем для них направлении при взаимной поддержке друг друга.
И если анализировать учредительные документы ООН, принципиальное решение о создании которой было принято на Ялтинской конференции 4 — 11 февраля 1945 г., то ООН создавалась не для того, чтобы начать «холодную войну», в ходе которой её трибуна служила бы для взаимных упреков и обличений, а для того, чтобы выявлять и — при взаимной добросовестной поддержке — разрешать проблемы всех народов Земли.