Поскольку польза эротической литературы представляется мне вполне установленной, настало время разрушить созданное и вернуться к началу, ведь на то есть очень простая причина. Невзирая на этимологическое, финалистское, традиционное и другие определения, которые я попытался ей дать, несмотря на аргументы в поддержку этих определений и побочное доказательство ее существования, которым служит наличие у нее врагов, мне следует подойти к последнему и главному пункту своей лекции. Если только это внушительное слово можно применить к моему нескромному исследованию, я вынужден, к своему сожалению, обезопасить себя многословием и парафразами, дабы не слишком внезапно раскрыть вам окончательную истину... В общем, я еще немного обожду, и, чтобы потянуть время, прочитаю несколько строк из Теодора Шрёдера, лукаво и насмешливо подобранных, дабы затем безболезненно подвести вас к неприятному выводу.
В своей статье, откуда я и почерпнул эту цитату, Генри Миллер пишет, что Теодор Шрёдер посвятил всю свою жизнь борьбе за свободу слова. Теодор утверждает:
«Невозможно отыскать непристойность ни в одной книге, ни в одной картине... Непристойность — это всегда лишь умственное свойство читающего или смотрящего... Никто еще не привел аргумента в пользу запрета непристойной литературы, который, в силу неизбежных следствий, не оправдывал бы или уже не оправдал все прочие ограничения свободы духа».
Миллер добавляет: «Спустя годы борьбы с ханжами, святошами и прочими психопатами, решающими, что мы должны, а чего не должны читать, Теодор Шрёдер заявляет: „Когда книгу объявляют непристойной, учитывается не внутренне присущее ей свойство, а ее гипотетическое влияние на гипотетического индивида, который в сомнительный момент будущего гипотетически может ее прочитать“». Цитируя пастора XIX века, он добавляет: «Непристойность существует лишь в головах тех, кто обнаруживает ее и обвиняет в ней других».