Оказавшись дома, Гера, задернула шторы и прямо в одежде забралась под одеяло. Она хотела как можно скорее вернуться в мир снов и встретиться со Столосом. Девушка хотела рассказать ему о неожиданных открытиях сегодняшнего дня, поделиться своими переживаниями и попросить совета. Гере казалось, что только он сможет понять её. Кто, если не Столос объяснит, в чём дело? Но сон не шёл. Она ворочалась десять минут, пятнадцать, двадцать, наконец, полчаса. Возможно, Гера была слишком взвинчена, слишком сильно хотела повидаться с этим странным, очаровательным существом, поэтому никак не могла расслабиться и погрузиться в сладостный мир грёз. Завыв от отчаяния, она скинула с себя одеяло и вдруг услышала телефонный звонок. Кто это опять? Кому опять что-то от неё надо?! «Не буду отвечать» - упрямо подумала художница, вновь потянувшись за одеялом. Нет, она не собиралась оставлять попыток. Слишком много вопросов в голове, а ответов всё нет, нет, нет. Столос единственной, кто сможет обрадовать её ответами. А телефон всё трезвонил, разрывался, молил, чтобы на звонок ответили. Гера, чувствуя неуёмное раздражение, схватила мобильник. На экране высветилось: «Джесс».
- Алло? - всё-таки ответила она.
- Ну как ты? Встретилась с Дэном? Как всё прошло? - затараторила подруга.
- Я не могу говорить! - нервно отрезала Гера. - Не звони мне, пожалуйста!
- Гера, что с тобой?
- Ничего. Я не хочу ни с кем говорить. Я хочу спать, вот и всё.
- Ты уверена, что...
- Хватит, Джесс! Я же сказала, что всё нормально. Разве это не ясно? - вспылила Гера. - Потом... потом поговорим.
Она положила трубку, не дожидаясь, что ответит подруга. Снова рухнула на подушку, накрылась одеялом и закрыла глаза. И, вроде, её уже стало уносить в царство снов, сознание постепенно меркло, как вдруг... снова звонок. Гера даже подскочила от неожиданности, но в следующий миг заскрежетала зубами от с трудом сдерживаемой ярости. Рука машинально сжала мобильник, и девушка ответила:
- Алло? - голос прозвучал резко, хрипловато, как у человека, у которого отобрали последнюю флягу с водой в пустыне.
- Гера? - Дэн, казалось, немного растерялся. - Я просто хотел узнать, как ты до дома добралась? Всё хорошо?
- Да что ж я вам всем сдалась! - не выдержала художница. - Оставьте меня в покое!
Она сбросила, оставив поражённого парня ещё долго висеть на линии. Вскочив с кровати, девушка стала шагать по комнате, как тигр в клетке. В конце концов, она выключила мобильник, даже отсоединила домашний телефон от сети, лишь бы никто не помешал уснуть. Заварив зелёный чай, потому что Гера где-то слышала, что он помогает расслабиться, она выпила целую кружку с шоколадными конфетами. Только после этого легла вновь и, устроившись поудобнее, всё-таки уснула.
Гера открыла глаза в какой-то тёмной комнате. Точнее, нет: в совсем чёрной комнате! Здесь не было видно ничего. У девушки мурашки пробежали по коже. Она чувствовала, что сидит на чём-то мягком, а под ногами будто ничего нет. Художница, вцепившись пальцами в подлокотники плюшевого кресла, стала съезжать с него всё ниже и ниже, шаря ногой в пустоте. Пола и в помине не было.
- Столос! - крикнула Гера как-то сдавлено.
Ничего даже не шелохнулось в ответ. Художница сильнее вжалась в приятное на ощупь кресло, набрала воздух в лёгкие и закричала, что есть силы: «Столос!». В ушах зазвенело. Но Столос не пришёл. Девушка не знала, сколько сидела вот так, но она чётко решила для себя, что ни за что не проснётся, пока он не придёт. Она не уйдёт с «пустыми руками». Абсолютная тишина изматывала. Кроме собственного дыхания ничего не было слышно. Жутко. Но вдруг, Гера была готова поклясться, она услышала, как заскрипели дверные петли. Совсем тихо, осторожно, словно боялись нарушить царившую здесь мёртвую тишину. Сердце девушки застучало в бешеном ритме. Даже дыхание изменилось: стало частым, прерывистым. Наконец, сначала художница заметила тоненькую белую полоску света, осветившую чёрный пол, затем полоска стала расти, а вместе с тем росла и надежда Геры. Она резко обернулась, но свет был настолько яркий, а она столько просидела в темноте, из-за чего в глазах вспыхнула боль, от которой даже слёзы выступили. Но Гера знала, что он пришёл.
- О, какой мрачный, однако, у тебя сон, - раздался бархатный баритон. - Открой глаза, они, должно быть, уже привыкли к свету.
Гера с трудом разлепила потяжелевшие веки. Столос стоял перед ней, заложив все четыре руки за спину. Ромбовидная лампа вместо головы мягко святилось в полутьме помещения. Это завораживало.