Столос пожал плечами, словно говоря: «Ох уж эти люди, что с них взять?». Он говорил обо всем этом так легко и просто, так непринуждённо, как обычный человек рассказывает о том, какой фильм он посмотрел вчера вечером. Но Столос не был обычным и не был человеком. Гера слушала его, ловя каждое слово, стараясь не упустить ни единой детали. Теперь, когда она окончательно решила для себя, что всё произошедшее с ней сегодня это не иллюзия и не галлюцинация, художница с прежним азартом готова была узнавать ещё и ещё, поглощать всю новую информацию, какую только сможет принять её разум.
- А бабочки?
- Их называют бабочками настроения. Они могут становиться ощутимыми, если захотят, а могут оставаться эфемерными. Эти бабочки выделяют особые, скажем так, вещества, которые способны менять настроение людей. Для каждого вида характерен свой окрас и свой тип вещества. Касаясь других живых существ, бабочки могут вызывать у них необъяснимое чувство радости, отвращения, грусти или эйфории. К некоторым людям бабочки равнодушны, а вокруг других вечно кружат целыми группами.
- А почему так происходит? - спросила Гера.
- Всё зависит от самого человека. Чувствителен он или нет. Бабочки любят чувствительных. Из-за них у таких людей настроение может меняться по десять раз в минуту.
- Так странно видеть всё это, когда другие не могут. А ведь все эти существа такие... красивые, волшебные!
- Ты особенная, Гера, - произнёс Столос. У девушки даже мурашки пробежали по коже от того, как он произнёс её имя своим низковатым голосом. - Поэтому ты и видишь их.
Они шли дальше, медленно и размеренно, разглядывая по дороге самые разнообразные двери. Общались, продолжали обсуждать различных существ, и Гера была в восторге от этого. Она делилась со Столосом своими впечатлениями, и в этот момент ей казалось, что она героиня какой-то волшебной книги. Что она избранная, способная видеть то, что другим людям не доступно. Но почему «казалось»? Ведь Столос сам ей об этом говорит! Это подбадривало девушку, даже воодушевляло её. Наконец, они остановились возле большой чугунной двери, которая была слегка приоткрыта. Художница задумалась: «Какой там сейчас сон?». Ей представились баталии, где хозяин этой двери - отважный рыцарь, защищающий свою Родину. Но вдруг Столос заговорил, прерывая её фантазии:
- Запомни: никуда не отходи от меня. Только со мной ты в безопасности в этом мире.
- Я не сомневаюсь, - приглушённо ответила девушка.
Она не могла бы сказать, расслышала её слова эта сущность или нет, но четверорукая фигура развернулась к двери и, приоткрыв её, галантно кивнула девушке. Та поняла, что ей нужно зайти. И зашла, чувствуя спиной, что Столос бесшумно следует за ней.
Гера ожидала увидеть всё: от огромнейших баталий с запахами пороха, пота и крови до сна в стиле фэнтези. Всё, что угодно, но только не огромный лабиринт из зеркал. Здесь было темно, однако тьму разбавлял яркий свет многочисленных светлячков, летающих повсюду. Художница выдохнула от восхищения. Она прошла дальше, глядя на своё отражение в многочисленных зеркалах. Затем подняла голову вверх и увидела целую россыпь из звёзд. Словно маленькие алмазы рассыпали по чёрному бархату.
- Тебе нравится здесь? - спросил Столос.
- Спрашиваешь! - широко улыбнулась художница. - Здесь так красиво! Я обязательно должна зарисовать это место! А где хозяин сна?
- Кто знает, - пожало плечами существо. - Может, он один из этих светлячков?
Но Гера слушала вполуха. Она бродила вместе со своим спутником по бесконечным зеркальным лабиринтам. Где-то зеркала были треснутые, причём трещины были настолько тонкие и мелкие, что казалось, будто это паутина. Другие - кривые, а третьи делали тебя невообразимо красивым. Возле одного такого зеркала Гера и стояла особенно долго, заворожённо глядя на себя. Проносящиеся мимо светлячки отбрасывали мягкий желтоватый свет, придающий особую атмосферу. Полутьма, звёзды... Столос стоял позади. Гера посмотрела на его отражение и удивилась, потому что зеркало его совсем не изменило. «Он настолько прекрасен, что даже это зеркало не может его преобразить?» - подумала она, не в силах оторвать взгляд. Тонкая талия, широкая грудь и плечи, длинные руки и ноги; костюм, который сидит на нём идеально, словно сшит только для него. И лампа: правильной формы, излучающая красивое сиреневое свечение, а внутри плавают масляные шарики, постоянно меняющие свою форму. Пускай его образ столь необычен, зато манеры, умение держать себя, сама его речь - в этом-то и заключалось всё обаяние. Гера смотрела на него, стараясь запомнить каждую деталь, чтобы затем в точности нарисовать его портрет. «Ах, если бы он согласился позировать мне!» - подумала она, но тут же со смехом отбросила эту мысль. Как такое возможно, когда он живёт здесь, а она в совсем другом мире? Из-за этого лицо художницы омрачилось.