т не удовлетворил. – Как ты попадаешь в мир снов? – Нашел лазейку, которой могу пользоваться только я. – Но зачем тебе это? – А зачем это тебе? Девушка поняла, о чём он. Вкус приключений, загадка, которую хочется разгадать, мир, который доступен лишь для тебя. Всё это вновь и вновь манило её в коридоры. Несколько минут они провели в тишине. Не в стерильной, звенящей тишине коридоров, а в самой обычной уютной тишине. Каждый размышлял о своём. Светало. Гера заметила это только сейчас. Конечно, она проснулась рано, ведь когда засыпала, на улице ещё даже не стемнело. Небо за окном из чёрного превратилось в тёмно-синее. Постепенно в синеве начали растворяться звёзды: они мерцали и словно таяли, как снежинки, с восходом солнца. Вдалеке полоса горизонта окрасилась в голубой цвет. На сонно бледнеющем небе в гордом одиночестве поблескивала Полярная звезда. Лазурная полоса растянулась и теперь покрывала почти весь видимый небосклон. Горизонт вспыхнул золотом. Заблестели крыши соседних домов, на окнах заиграли блики. Последняя звезда грустно мигнула и погасла. Наступило утро. Солнечный свет мягко коснулся спутанных рыжих волос. Гера улыбнулась и перевела свой взгляд на Столоса. Тот с любопытством наблюдал за ней. – И что теперь? – тихо спросила художница. – А теперь всё самое интересное, – в тон ей ответил Столос, и Гере показалось, что частицы внутри его головы образовали некое подобие ухмылки. Существо встало и выпрямилось во весь рост. В лучах утреннего солнца оно показалось Гере ещё более внушительным и таинственным, чем в холодном свете коридоров. – Как бы мне ни хотелось побеседовать с тобой ещё немного, боюсь, я вынужден откланяться. После его прошлых слов такого поворота художница уж точно не ожидала. Её взгляд, направленный прямо на Столоса выражал немой вопрос: «Как так?». – Мне нужно кое-что уладить, - пояснил он, – но не переживай, я найду тебя вечером. С этими словами, существо, слегка склонив голову в знак прощания, в два широких шага оказалось у ближайшей стены и, как ни в чём не бывало, прошло сквозь нее. Гера ахнула и, не удержавшись, подошла к тому месту. Она провела рукой по стене, по шершавым обоям, изображающим голубые цветочки. Даже надавила, будто это могло приоткрыть какую-нибудь невидимую дверь, через которую прошёл Столос. Но никаких тайников не было. Выходит, он действительно прошёл сквозь стену? «Да что вообще происходит?! Как так?!» – чуть ли не завопила девушка и, сдавив голову руками, зашагала по комнате. Вдруг она резко остановилась и пристально огляделась. То ли искала что-то, то ли думала, что за ней кто-то наблюдает. Да Гера и сама не понимала, что вызвало такую реакцию. Намерение появилось гораздо раньше самой мысли: она хотела записать всех существ, которых видела. Описать их как можно подробнее, пока не забыла. Художница стала рыться во всех своих шкафах, смутно припоминая, что когда-то вела дневник и он, наверное, лежит где-то далеко-далеко, заваленный старым хламом. Что же, так и было. Гера нашла его на антресолях, под коробкой со старыми танцевальными туфлями, которые ей малы ещё с восьмого класса. Сдув с дневника пыль, девушка довольно улыбнулась. Она поскорее села за стол, достала ручку и раскрыла первую страницу, которая была исписана её собственным детским подчерком. Пару минут художница разбирала свои каракули, но всплывшая в голове тревожная мысль: «Нужно описать всё, что я видела, пока не забыла» заставила перелистнуть три страницы вперёд, до четвёртой, которую Гера не успела исписать своими наивными мыслями. Глубоко вздохнув, как бы настраиваясь, девушка даже прикрыла глаза, вызывая образы волшебных существ перед глазами. Когда Гера закончила, прошло почти два часа. Она исписала торопливым подчерком порядка десяти страниц: небесные скаты, электрические лисицы, девушка постаралась перенести на бумагу всё, что успела узнать об этих необычных существах от Столоса. Сам же он по-прежнему оставался для художницы одной высокой четырехрукой загадкой. Гера перевернула дневник и открыла его с обратной стороны, в верхней части страницы девушка аккуратно вывела имя загадочного существа. С минуту подумав, она продолжила запись чуть ниже, наспех набросав несколько отдельных фраз: «Путешествует по миру снов», «Фигура похожа на человеческую», «Может проходить сквозь стены и бог знает, что ещё». Нравится ей это или нет, но на этом её знания о Столосе заканчивались. Тяжело вздохнув, девушка захлопнула дневник и отодвинула его в сторону: она продолжит завтра. Расслабившись, Гера всё-таки вспомнила о таких банальных вещах, как почистить зубы и позавтракать. Зевнув и потянувшись, художница взъерошила волосы, встала и направилась в ванную. После она пошла на кухню, где быстро сварила себе кофе и сделала бутерброд. Только после этого, насытившись и отдохнув, девушка включила мобильник. Стоило телефону заработать, как стало выскакивать одно за другим уведомления о пропущенных вызовах и море сообщений. Большинство было от мамы. Судя по содержанию, она в бешенстве, что до дочери невозможно дозвониться. «Только попробуй появиться теперь – убью!» – гласило предпоследнее сообщение. А следующее: «Срок тебе до девяти утра, Гера. Потом – смотри мне!», и куча красных от злости смайликов в конце. Девушка сглотнула. Она посмотрела на время – семь утра. Если она позвонит, эффект будет негативный. Если просто явится к маме домой – получит ещё и взбучку. А вот если купит мамин любимый торт «Птичье молоко», то, возможно, её не убьют. Одеваясь, Гера очень надеялась, что кондитерская возле её дома открыта в такой ранний час. Захватив деньги на торт и на такси, она вышла из дома. Благо, кондитерский магазинчик работал. Ещё больше Гера обрадовалась, увидев желанный торт. Она тут же сунула полусонному продавцу деньги, схватила картонную коробку, в которой и был торт, за ручки, и поспешила поймать такси. Сегодня удача благоволила ей: если обычно она долго ловила машину до маминого дома, потому что мама жила почти на другом конце города, то сегодня таксист попался сговорчивый. Они быстро договорились о цене, поторговались, конечно, но оба остались довольны. Художница села в машину, засунула наушники в уши, включила музыку погромче и уставилась в окно, на быстро меняющийся вид. Почти каждый дом отличался один от другого: вот девушка проехала мимо домов, у которых чётко видно кладку из красноватого кирпича; затем пошли серые, унылые бетонные дома. Кое-где были видны балкончики, и все они тоже были разные: на одних развешана одежда, которая, кажется, вот-вот улетит, стоит только ветру подуть сильнее; на других расставлены горшки с цветами; на третьих собран самый разнообразный хлам. И что самое прекрасное, на чём сосредотачивалось всё внимание Геры, это удивительные создания, которые видит только она. Они были повсюду: в воздухе, на земле, некоторые весело плескались в фонтанах. Когда машина остановилась на светофоре, художница стала свидетельницей того, как большая рыбка с серебристой чешуёй, ярко сверкающей на солнце, и петушиным красным гребешком вместо плавника, сначала резвилась в фонтане, а затем, когда над водой склонился мальчишка, плюнула в него струёй воды. Ребёнок тут же отпрянул и, должно быть, даже вскрикнул, а проказница-рыбка скрылась под водой. Гера слабо улыбнулась, и машина поехала дальше Когда Гера приехала к маме, не было ещё и девяти. Женщина всегда вставала рано, полвосьмого она уже точно была на ногах, поэтому девушка не боялась потревожить её. Родительский дом был весьма большим, одноэтажным и напоминал современные коттеджи. С задней стороны был построен небольшой садик, в котором мама Геры выращивала фруктовые деревья. В конце весны она радовала дочь вкусной черешней и вишней, которую та так сильно любила. Позвонив в звонок, художница тут же выставила перед собой торт, чтобы мама сразу обратила на него внимание. Почти сработало. Как только дверь открылась, и женщина увидела на пороге неловко улыбающуюся дочь, она налетела на неё со словами: «Я тебе вчера весь вечер звонила, ты что делала, а? Почему все телефоны отключены?». Но дальнейшую сцену сгладила сладость, поэтому, недовольно покачав головой, мама впустила дочку в дом. Гера сняла кроссовки и по-свойски закинула джинсовую куртку на крючок, специально предназначенный для держания верхней одежды. Женщина тем временем, в халате и бигудях, пошла на кухню, чтобы поставить чай. Художница зашла в ванную, вымыла руки и только затем присоединилась к маме. В воздухе витал ароматный запах кофе, который хотелось медленно вдыхать и долго смаковать. Тут же, на столе, девушка обнаружила чашку с этим замечательным напитком, а рядом стояла тарелка с яичницей и беконом. Своим пристрастием к кофе Гера была похожа на маму. Она прекрасно помнила, как в детстве упрашивала её дать ей сделать хоть глоточек, и иногда мама позволяла дочке такое удовольствие. Женщина уже нарезала торт, но вдруг обернулась и посмотрела на художницу, будто вспомнила о чём-то: – Ты завтракала? – Да, – кивнула та. Тогда мама положила довольно-таки большой кусок на тарелку и поставила перед дочерью. Сама она вернулась к прерванному завтраку. – Так почему ты все телефоны отключила? Ты знаешь, как я перепугалась? Уже хотела ехать к тебе, но подумала, вдруг ты просто устала и решила лечь пораньше спать. Но если бы ты не успела отчитатьс