— А как же полк? — с недоумением спросил Гайдар. — Прощай навсегда? За что? Почему? Ни разу я не уронил чести красного командира. Ни врагу, ни другу не выдал военной тайны.
Медленно встал Фрунзе с дивана. Задумчиво он поглядел на Гайдара.
— Это хорошо, что ты умеешь хранить военную тайну, — сказал он тихо и потянул за длинный шнурок.
С шелестом раздвинулись на стене тяжелые занавеси, и Гайдар увидел огромную карту нашей страны.
— Слушай меня внимательно, — сказал Фрунзе. — Смотри сюда.
Гайдар встал и подошел к карте.
— Много или мало нам дадут отдохнуть наши враги, я не знаю, — сказал Фрунзе. — Но они пойдут отсюда, а может быть, прилетят и оттуда. Только не отдаст народ завоеванной свободы. В будущей войне победит тот, у кого крепче тыл, надежнее и больше резервы… В будущей войне будет воевать весь наш народ, и ты, командир, будешь воевать тоже.
Фрунзе помолчал немного.
— Земля покроется очагами большой и малой войны, — сказал он. — Нам нужны люди с горячими сердцами. Нам нужны командиры народа, потому что наша армия и наш народ — одно и то же. И это наша с тобой самая большая военная тайна.
— Тайна? — переспросил Гайдар.
— Тайна! — сказал Фрунзе. — Я думаю, мальчик, что она станет известна нашим врагам только тогда, когда они проиграют войну…
Фрунзе встал и, провожая Гайдара, выглянул в окно кабинета. На улице под окнами гудела веселая толпа ребят.
— Наступит день, когда они вырастут, — медленно сказал Фрунзе. — И не дай бог скажут: «Учили вы нас плохо!..» Ну иди, иди. Подумай. Прощай, командир! Матери передай привет.
На лестнице у статуи часового-красноармейца Гайдар остановился.
— Молчишь? — сказал он каменному солдату. — Молчи. Часовым разговаривать не полагается.
★
Легко ли быть писателем!
Девочка Светлана Никитина попросила меня ей объяснить, как стал писателем Аркадий Гайдар, легко ему было жить и работать или трудно.
— А тебе зачем это нужно знать? — спросил я. — Так просто или для чего-нибудь еще?
Светлана покраснела и что-то забурчала себе под нос, а ее друзья, девчонки и мальчишки, закричали наперебой, и все разное. Выяснилось, что Светлана сама собирается стать писательницей и на всякий случай расспрашивает: легкий ли это труд и веселая ли у писателей жизнь? А трудной жизни она не желает.
Я долго думал, перед тем как ответить Светлане. А потом все-таки ее спросил: вот она собирается писать книги, а научилась ли она эти книги читать? Потому что на этом самом месте, как говорят, зарыта собака.
Как-то раз мы были вместе с Гайдаром в пионерском лагере недалеко от города Клина. Дружно и весело прошла у ребят встреча с Аркадием Петровичем, много он им рассказывал про свои будущие, еще не написанные книги, и ребята задавали ему всякие вопросы, а под конец один дотошный пионер спросил у Гайдара, вот как теперь Светлана: как это такое делаются люди писателями, трудно сделаться писателем или нет, простое это дело или не очень, легкое или не совсем? Много ли надо «на писателя» учиться? Как узнать, получится из тебя писатель или нет?
Ребята с нетерпением стали дожидаться ответа, а Гайдар, совсем для меня неожиданно, ответил, что писательское дело нехитрое, учиться такому делу долго не надо, а узнать, можешь ты стать писателем или нет, и совсем просто. Я тогда, помню, посмотрел на Гайдара с удивлением, потому что хорошо знал, как мучается Гайдар над каждой своей книжкой, с каким огромным напряжением сил он над своими книгами трудится. Много раз мы просили Гайдара рассказать нам, как он работает. Откуда появляются на свет чудесные его рассказы и повести? Почему у него в книгах запросто живут смелые барабанщики, задумчивые командиры, веселые хорошие люди? Мы думали сами поучиться чему-нибудь у Гайдара, есть же у него какие-то свои писательские секреты, и обхаживали его так и эдак.
Но Гайдар, помнится мне, считал, что писательскому ремеслу человека учить нельзя.
«Командиры и барабанщики, — говорил он, — с неба не падают, а заходят в книги попросту, с улицы и со двора. Вот он, видите, стоит посередине площади, суровый милиционер в белых перчатках, и неумолимо берет с пострадавшего гражданина за езду на подножке штраф в десять рублей ноль-ноль копеек. И гражданин этот, наверно, ругает милиционера последними словами за безжалостность и суровость.
А дома у этого сурового милицейского работника есть дочка Наташка, дед Еремей и кошка Матрешка, и он с них штрафа не берет. Они на подножках не катаются. Если еще немного над этим делом подумать, то и получится рассказ. А вообще, если у человека нет на затылке шишки, он писателем никогда не будет, и я не цыган и гадать вам на кофейной гуще не буду…»