Цыган вспомнил ботинки, которые выдал ему Трясогузка. А Мика — шёлковую рубашку. Трясогузка не взял её себе! И только ли в рубашке дело?…
— Эй! Начальник штаба! — грубовато произнёс Трясогузка.
— Да! — с готовностью откликнулся Мика, и ему показалось, что в подвале потеплело и посветлело.
— Ну-ка, разъясни! — продолжал командир. — Там, в листовке, есть два слова: большевики и ленинцы. А мы кто — ленинцы или большевики?
— Конечно, ленинцы!… Нас всего трое; когда станет больше, будем большевиками!
— Почему трое? — возразил Трясогузка. — А кто эту листовку приклеил? Значит, нас больше, только мы не знаем всех, кто за красных стоит. Может, нас в городе тысяча!
— Правильно! — поддержал командира Цыган. — Выходит, мы и ленинцы и большевики!
— Я тоже так думаю! — важно сказал Трясогузка. — И ещё ответь… Там про праздник написано. Когда он будет?
— Первого мая, — уверенно произнёс Мика.
— Это я сам знаю! А первое когда будет?
— Сейчас скажу! — Мика подумал и сам задал вопрос: — Какое сегодня число?
— Знал бы, — тебя не спрашивал. Считать я умею!
Цыган тоже не помнил, какое было число.
— Узнать завтра! — приказал Трясогузка. — Надо к празднику что-нибудь сообразить!
ПЕРЕПОЛОХ
Машина полковника шла медленно. Ухабистая дорога не позволяла развить скорость. В автомобиле, кроме шофёра и полковника, сидели три иностранца. Это были члены военной миссии.
Прибытие французских офицеров в городок решено было отметить банкетом. К девяти часам утра в особняке полковника готовился праздничный завтрак.
По дороге полковник говорил много. Он хотел, чтобы французы составили о гарнизоне городка самое благоприятное мнение. Упомянул он и о бронепоезде, который ремонтируется в депо и вот-вот встанет в строй боевых единиц адмирала Колчака.
— Не к вам ли прислали из Омска барона Бергера? — спросил один из членов миссии — толстый, обрюзгший, похожий на русского купца француз.
— Барон Бергер и руководит ремонтом бронепоезда. Прекрасный специалист и организатор! — воскликнул полковник. — Вы с ним знакомы?
Как же! — ответил француз. — Барон — мой Друг. В тринадцатом году в золотой Ницце мы вместе провели чудесное лето! И представьте — месяц назад я встречаюсь с ним в каком-то Омске!… О, времена!… Рад буду видеть его на банкете!
— Барон Бергер приглашён! — сказал полковник и поторопил шофёра:
— Поезжай, братец, быстрей! Мы все проголодались!
Но полковнику и членам миссии в то утро позавтракать не удалось.
Получив приказ — накрыть банкетный стол к девяти часам, повар встал в семь и велел затопить плиту. Истопник принёс дрова, вытащил из духовки высохшую за ночь лучину, добавил бересты и зажёг.
Кухня наполнилась дымом.
Повар длинным ножом плашмя хлопнул истопника по спине.
— Вьюшки забыл, орясина рыжая!
— Не забыл! — пробормотал истопник и, присев перед топкой на корточки, принялся дуть на тлеющую лучину.
Но дрова не загорались. Дым клубами выбрасывало из плиты.
Пнув истопника ногой, повар выскочил из кухни и со двора крикнул в дверь, из которой, как из вулкана, валил дым:
— Чучело огородное! Смени дрова! Напихал сырых поленьев, скотина!
Истопник вышел, отдышался и опять, как в воду, бросился в задымленную кухню. Вернулся он с охапкой обугленных поленьев, свалил их у забора и пошёл за другими дровами.
Повар снаружи открыл окно. Сквозняк быстро проветрил кухню.
Между тем к особняку уже стали собираться приглашённые на банкет. Грузный унтер-офицер привёл музыкантскую команду, выстроил у крыльца и приказал не расходиться.
Обмениваясь шутками, все смотрели на кухню.
Сухие дрова не помогли. Дым шёл не только из окна и двери — он выбивался, казалось, из каждой щели. Слышались отчаянные вопли повара:
— Зарезал! Зарезал, скотина!… Чем я господ офицеров угощать буду?… Керосин! Неси керосину, пёс шелудивый!
Из дымной кухонной утробы вывалился совершенно очумевший истопник, побежал к сараю и притащил оттуда бутыль.
Во двор въехал на коне есаул Благов. Спешившись, он козырнул с чуть приметной снисходительностью. Офицеры приветствовали его почтительно. Лишь начальник железнодорожного депо еле кивнул ему головой. У есаула взыграли желваки на скулах. Опять этот барон испортил ему настроение.
— Похоже, что мы пришли не на банкет, а на пожар! — шутливо заметил один из офицеров.
Из кухни валил уже не дым, а чёрная керосиновая копоть.
Есаул пересёк двор, заглянул в дверь и позвал:
— Адский повар!